Джеймс Мунро - Шотландская сага

Однако в этот раз все складывалось удачно. Отдельные эскадрильи, составляющие это «крыло», очень быстро заняли исходную позицию. Огромное скопление самолетов описывало круги и набирало высоту, направляясь не на Лондон, как обычно, а держа курс на Бристоль, где ожидался воздушный бой. Когда это большое формирование самолетов летело на северо-запад, каждый пилот «харрикейна» или «спидфайра» чувствовал себя в непривычной безопасности, наблюдая из своей тесной кабины небо, в котором было полным-полно британских истребителей.

Для немецких пилотов стало совершенной неожиданностью, когда большое количество истребителей спикировало со стороны солнца на сосредоточение немецких бомбардировщиков. Для эскорта немецких истребителей, выдвинувшихся на переднюю позицию, было еще большей неожиданностью узнать, что у военно-воздушных сил противника достаточно истребителей позади, чтобы разделаться с ними.

Британские истребители бросились наперерез германской воздушной армаде над пригородом Бристоля, и многие бомбардировщики тотчас же сбросили свои бомбы и развернулись назад, держа курс на юг и восток, чтобы избежать пулеметов британских самолетов-истребителей.

Хью спикировал к бомбардировщикам и дал быструю очередь по веретенообразному «Дорньеру-17». Пули настигли цель, но в кишащем самолетами небе творилась полная неразбериха, и было невозможно проследить за результатом этой атаки.

Он погнался за другим бомбардировщиком, держащим курс на юг, но ему пришлось прекратить атаку, когда на помощь решительно бросился «Мессершмитт-109». Четыре или пять минут оба пилота выводили в небе смертельные узоры — каждый пытался взять противника на прицел своего пулемета.

Немецкий пилот первым решил прервать эту бесконечную дуэль, убедившись, что уровень топлива в его машине угрожающе снизился. Он взял курс на юг, в направлении моря, которое было ясно видно в нескольких милях от них.

Хью теперь был достаточно далеко от места воздушного боя, но у него все еще оставалось много боеприпасов. Он уже почти повернул снова на Бристоль, когда увидел под собой тень двухмоторного самолета, бегущего по зеленым полям побережья. Взглянув на источник тени, он неожиданно узнал «Юнкерс-88», летящий низко на большой скорости.

Хью пустил свой «харрикейн» в резкий вираж, набирая высоту, чтобы оказаться над немцем, чуть позади его, но его заметили, и, пока он пошел в пике, немецкий самолет вошел в бочку, поднимаясь все выше, чтобы пилоту было удобнее нанести сокрушающий удар.

«Юнкерс-88» — самый скоростной из немецких бомбардировщиков, которые использовались для налетов на Британию, а пилот этого был к тому же умелым. Несмотря на все попытки Хью, пока он выбирал позицию, из которой ему было удобно атаковать врага, оба самолета были уже над морем, далеко от берега.

Теперь самолеты летели низко над водой, и Хью бросил свой «харрикейн» под таким углом, чтобы, как он надеялся, пули его пулемета попали в кабину бомбардировщика. Однако пилот «юнкерса» снова удачно уклонился. На этот раз, когда бомбардировщик пытался отлететь подальше от моря, используя все две тысячи четыреста лошадиных сил обоих двигателей, Хью позволил своему «харрикейну» попасть в радиус действия оружейной башни противника.

Стрелок был не менее ловок, чем пилот. Не прошло и двух секунд, как сорок крупных пуль из пулемета превратили корпус двигателя «харрикейна» в решето. Когда двигатель «роллс-ройса» протестующе зачихал, из поврежденного бака полилось горячее черное масляное топливо, заливая плексиглассовое переднее стекло кабины Хью, как будто из артерий раненого истребителя полилась кровь.

Хью рванул дверцу кабины, благодаря Бога, что стекло не заклинило. Он был так близко к морю, что приходилось действовать, как часы. Это сработало. Как только он прекратил управлять самолетом, двигатель «харрикейна» заглох, и самолет лениво стал заваливаться на бок. За минуту до того, как нос истребителя наклонился вниз и он полетел в море, как подбитый фазан, Хью выпрыгнул.

Его дыхание перехватило от толчка, когда парашют раскрылся, и через мгновенье он погрузился в воду. Несколько минут он плавал в воде, пытаясь освободиться от парашюта и накачать воздух в спасательный жилет, молясь, чтобы он не оказался поврежденным.

Истребителя нигде не было видно; должно быть, он ударился о воду и затонул. Хью с облегчением увидел, что и «Юнкерс-88» исчез из поля зрения. Пилот понимал, что он беспомощно барахтается в воде, его могут и подстрелить.

После шума и беспорядочных действий в последние полчаса тишина открытого моря давила на уши. Вокруг расстилался бескрайний водный простор.

Неожиданно Хью осознал, в какое трудное положение он попал. Только команда немецкого бомбардировщика знала, что он выпрыгнул из «харрикейна» на парашюте, но вряд ли они станут докладывать об этом кому-нибудь, кроме как своему офицеру разведки в эскадрилье. Если и придет спасательная команда, то ее пошлют немцы. Если…

Хью мгновенно охватила паника, и он, используя руки как весла, стал лихорадочно вращаться в воде, пытаясь увидеть горизонт. Море было безжизненно и, скорее всего, останется таким. Это ведь не относительно узкий Ла-Манш, в котором малейшее движение замечалось как с немецкой, так и с британской стороны. Он сделал вынужденную посадку недалеко от вод Атлантики, где не было регулярных водных путей и самолеты тоже пролетали не часто.

Пугающая мысль, и Хью отказался развивать ее дальше, прикидывая, что может с ним произойти. Он уже начинал чувствовать холод и попытался шагать в воде, чтобы сохранить циркуляцию крови. Скоро наступит темнота, и это будет самое трудное время.

Хью не помнил, как наступил рассвет. Это была самая длинная ночь в его жизни. Ног он не чувствовал. И, хотя пытался заставить их двигаться, на самом деле не понимал, подчиняются ли они его приказу. Временами он проваливался в небытие, терял сознание, но полностью этого не осознавал. И его мозг начал играть с ним шутки. Ночью он слышал странные звуки — звуки, которых быть не могло. Голоса из прошлого, из его детства. А однажды ему почудилось, что Эльза Росс зовет его приехать в Шотландию и сновать посетить Ратаган.

Хью окоченел, конечности его совершенно онемели, провалы в бессознательное состояние теперь длились гораздо дольше, но он никак не мог этому противостоять.

Странные звуки вернулись: голоса и звук работающего мотора вдали. Он представил, что кто-то был в воде с ним рядом, поддерживая его, поднимая его… Неожиданно Хью понял, что это уже не игра воображения. К его губам поднесли бутылку, и он задохнулся от незнакомого вкуса виски — ирландского виски.