Франсин Риверс - Сад Лиоты

Продолжая слушать Энни, Лиота встала и положила по ложке подслащенного кофейного порошка в чашки, которые накануне вечером достала из китайского буфета. Приготовив кофе, она остановилась в нерешительности, раздумывая, не вежливее ли будет пригласить Энни в другую комнату и не сидеть на крохотной кухне.

— Если хочешь, мы можем перейти в гостиную, — предложила она.

— А нельзя ли остаться здесь? — Улыбка у Энни такая милая. — Так приятно смотреть из окна на сад.

Сомнения Лиоты полностью рассеялись.

— Я тоже люблю здесь сидеть. И всегда предпочитала кухню гостиной. — Она сложила лежавшую на столе газету и отодвинула ее в сторону. — Ну и что если здесь немного не прибрано? Энни вроде ничего не имеет против. — Хотя не скажу, что последние несколько лет я с радостью смотрю в окно. — Она поставила чашки с кофе на стол.

— Почему, ба?

— Я уже не могу работать в саду. Сил не хватает. А чтобы поддерживать сад в хорошем состоянии, необходимо приложить немало усилий.

Вспомнив о сладких булочках, Лиота поставила на стол две расписанные тарелки с золотым ободком, которые много лет назад ей подарила Китти. За все годы Лиота ни разу не воспользовалась ими. Одна лишь мысль о том, что тарелки могут разбиться, останавливала ее. Ценных вещей в ее доме было гораздо меньше, чем любимых. Хотя Энни не догадывалась, что сегодня настоящий праздник, Лиота решила выставить лучшую посуду. Если вдруг разобьется, значит, так тому и быть. Какая польза пусть от целого и невредимого предмета роскоши, если его умерший хозяин лежит глубоко в земле?

— Какие изумительные тарелки, ба.

— Подруга подарила много лет назад. Она купила их во время одной из своих поездок. Если не ошибаюсь, во Франции.

Лиота принялась рассказывать внучке о Китти. Им было очень уютно сидеть на крохотной кухоньке, неторопливо попивать кофе и лакомиться вкусными булочками.

Сидя рядом с бабушкой и наблюдая за движениями ее рук, Энни вспомнила о всегда идеально ухоженных руках матери, которая непременно покрывала лаком свои ногти. Частенько мать ходила в салон, чтобы нарастить ногти и нанести на них затейливый рисунок акриловыми красками. Ногти бабушки Лиоты были аккуратно подстрижены и имели естественный цвет. Пальцы тонкие и изящные, несмотря на артрит. На одном из них до сих пор обручальное кольцо. То был простенький золотой ободок, она так долго носила его, что колечко, казалось, стало частью ее пальца.

— Мама совсем не любит возиться в саду. — Энни вздохнула. — Ей нравится, чтобы сад был красивым, но она нанимает работника, который ухаживал бы за ним.

От фирмы Марвина Тикадо, занимающейся уходом за садами клиентов, раз в неделю приходили люди, которые постригали газон вокруг дома, подравнивали кусты и проверяли, не пробился ли хоть один сорняк. Время от времени они высаживали новые цветы по краям брусчатой дорожки, ведущей к главному входу.

— Я любила сад, — задумчиво глядя в окно, проговорила бабушка Лиота, — любила ухаживать за ним и проводила в саду много времени.

Сад был для нее настоящим убежищем с того самого дня, как они переехали жить к родителям мужа. Свекровь не допускала ее на кухню, а сидеть в гостиной с уткнувшимся в газету или книгу папой Рейнхардтом ей нисколько не хотелось. Так что пришлось всерьез заняться своим огородом. Она очень внимательно прислушивалась к советам соседей, брала у них рассаду и перенимала опыт. Ей нравилось смотреть, как поднимались и крепли молодые всходы. К тому же она с удивлением и радостью обнаружила у себя некий талант и чутье земледельца.

— Теперь и не скажешь, что когда-то руки человека возделывали эту землю. — Лиота подумала о том, что никакая девушка не захочет приходить в гости к пожилому человеку, который непрестанно ноет и жалуется, и решила сменить тему. — Я нашла рисунки твоей тетушки Джойс. Некоторые напомнили мне современные рекламные проспекты.

Они перешли в гостиную, и на большом обеденном столе Энни увидела приготовленную для нее папку, развязала тесемочки и осторожно раскрыла ее. Первый рисунок оказался рекламой кофемолки. Следом за ним — чугунной кухонной плиты. Дальше шли наброски телеги, каких-то приспособлений для сельскохозяйственного труда, множества всевозможных предметов: шезлонгов, китайских буфетов, инструментов и разнообразных колясок, вагонеток, фонарей и ламп, а также саней и экипажей. Вскоре пожелтевшие от времени листы, исписанные пером, покрыли всю поверхность стола.

— Потрясающе, — прошептала Энни, переводя взгляд с наброска мужских часов с цепочкой на эскиз обложки книги.

«Волшебные сказки и забавные истории» — гласила надпись. На обложке было нарисовано развесистое дерево и сидящая под ним миловидная девушка, которая смотрела на кузнечика в смокинге, с важным видом державшего светильник. Отложив в сторону этот рисунок, Энни взяла следующий. На нем черными готическими буквами было написано слово «Меню», которое украшала виньетка из листьев, цветов и разных геометрических фигур.

— Посмотри, какие чудные зарисовки бордюров, бабушка Лиота, — воскликнула Энни, раскрыв несколько больших листов и любуясь тщательно выписанными разнообразнейшими растительными мотивами, начиная с листьев и гроздей винограда и заканчивая кельтскими узорами и африканскими орнаментами. Вот еще один рисунок: решетка с замысловатым изящным узором, обвитая розой. А вот эскиз обложки книги под заглавием «Практичные подарки к празднику»: в обрамлении гибких лиан и вьющихся растений была нарисована благородная дама в наряде викторианской эпохи на фоне подсолнухов. Затем Энни долго разглядывала лист со всевозможными орнаментами вокруг буквы «Н», написанной разными шрифтами — от самого простого до самого сложного.

На глаза Энни попался изящный набросок кресла-качалки с затейливыми ручками и сиденьем, а также декоративными подушками, узор которых чем-то напоминал гобелен. Придумывая эскизы разной одежды — от рабочих халатов до свадебных нарядов, тетушка Джойс старалась тщательно прорисовывать лица мужчин и женщин.

— Мне нравится вот этот.

Энни взяла в руки нарисованный пером портрет женщины, сидящей на концертном стуле. На даме длинное, до полу, платье с завышенной линией талии и буфами. Поза женщины такова, что можно по достоинству оценить изящный изгиб ее шеи и собранные в пучок волосы. Нежные завитушки на висках. Приподнятые руки словно застыли, готовые опуститься на клавиши несуществующего пианино.

Целая серия набросков была посвящена животным. Вот учебные эскизы тягловой лошади с шорами на глазах, вид справа и слева передней части ее туловища, вид спереди. Следующий подобный лист содержал наброски коровы: стоящей, двигающейся, пасущейся. Один за другим Энни просмотрела листки с изображениями машинного оборудования.