Франсин Риверс - Сад Лиоты

— Ты права. Не знает. Она и Джордж были слишком малы, чтобы понимать смысл происходящего, и верили всему, что им говорили. Я всегда думала, что сохраню молчание до самой своей смерти. Но потом… — Она обратила свой ясный и задумчивый взгляд на Корбана. — Человек должен однажды сказать правду, как бы тяжело ему ни было. Даже если это уже ничего не сможет изменить. Но люди все повторяют и повторяют свои ошибки.

Лиота Рейнхардт пыталась чему-то научить его, но он не был уверен, что понял смысл ее слов.

— Бабушка, теперь я начинаю понимать свою маму. Она так многого не знает. Может быть, если б она знала…

— Она должна захотеть знать, моя милая. Чтобы семена дали всходы, надо прорастить их и бросить в рыхлую землю. — Она нежно потрепала внучку по щеке. — Я умолкаю, ведь старики могут говорить бесконечно, если только их слушать.

Энни наклонилась к бабушке, поцеловала ее и пошла на кухню.

Лиота многозначительно посмотрела в глаза Корбану, словно призывала понять недосказанное, и он почувствовал это.

Что я должен понять? — хотелось крикнуть ему. — Скажите мне прямо. Скажите! Я хочу знать. Я хочу видеть. Я хочу понять.

Лиота улыбнулась, и по ее улыбке он догадался, что она не собирается облегчать ему эту задачу.

— Я надеюсь на вас, Корбан Солсек.

Через несколько мгновений она поднялась с кресла, чтобы включить телевизор, и, когда вернулась на место, устало положила голову на спинку, закрыла глаза и больше за весь вечер не сказала ни слова.

Нора бродила по гипермаркету. Секция рождественских подарков уже была открыта, но она прошла мимо, сморщившись от отвращения. Ведь впереди еще Хэллоуин, и до Дня благодарения шесть недель, а Санта-Клаусы уже заполонили витрины, словно непрошенные сорняки. С каждым годом Рождество как будто наступало все раньше, принося с собой глубокую печаль. И почему этот праздник навевает на нее такое мрачное настроение? Какой бы высокой ни была елка, сколько бы украшений она ни повесила на нее, как бы бурно ни проходило празднование, она всегда чувствовала себя одинокой и никому не нужной.

Остановившись перед витриной с подарками, Нора вспомнила, с каким трепетом она выбирала подарки своим детям, когда они были маленькими. Майклу нравился конструктор «Лего», когда он стал постарше и научился его собирать. С каждым годом ей приходилось приобретать все более сложные и дорогие наборы этих пластиковых деталей. И где они теперь? Хранятся где-то в гараже на случай, если ими заинтересуются внуки? Или Майкл забрал их с собой, когда уезжал?

Куклы на верхней полке витрины напомнили ей о подарках для Энни… и о том разочаровании, которое было связано с ними. Как-то на Рождество Нора отстояла очередь за модной куклой для своей любимой дочурки. Когда же объявили, что куклы закончились, она заплатила двести долларов одной более удачливой женщине, которой удалось отхватить сразу три. Вот жадная ведьма! Но Энни открыла дивную коробку с куклой и сдержанно поблагодарила за подарок, затем положила куклу обратно в коробку и поставила под елку.

— Разве она тебе не понравилась? Все маленькие девочки мечтают о такой кукле. Ты не представляешь, с каким трудом я ее купила.

— Она симпатичная, мамуля.

Нора терпеть не могла, когда ее называли мамулей и постоянно напоминала Энн-Линн, что следует говорить «мам» или «мама». «Мамуля» годится только для малышей.

Энни взяла куклу с собой в школу. Когда же она вернулась домой без нее, Нора рассердилась. Она была уверена, что Энни потеряла ее подарок.

— Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось заплатить за эту куклу? Двести долларов! Лучше бы я купила тебе какую-нибудь попроще!

Но еще больше усложняя ситуацию, Энн-Линн разрыдалась и призналась, что не потеряла куклу, а отдала ее девочке, которая получила на Рождество только пазлы с рождественскими картинками. И теперь, стоя у витрины с игрушками, Нора вспомнила, как она тогда разозлилась. А как ей было не разозлиться? Она отстояла очередь, заплатила безумные деньги за вещь, которая понравилась бы любой нормальной девочке… И что сделала ее дочь? Отдала подарок, словно он ничего не значил для нее.

Словно и я для нее ничего не значу. Слезы щипали Норе глаза, пока она рассматривала витрину с игрушками. Сколько я сделала всего для своих детей, а разве они это ценят? Их нисколько не волнует то, что я чувствую. Их интересует только их собственная жизнь. Когда Майкл в последний раз мне звонил? В День матери в прошлом году? Энни-то, конечно, звонит, но всегда от Лиоты. И почему она все время спрашивает, не хочу ли я зайти на чашечку чая? Чтобы показать мне, сколько любви и времени она отдает бабушке? И мать, и Энни прекрасно знают, что я не хочу ехать к ним ни на чаепитие, ни на что другое!

Она закусила губу и чуть не расплакалась. Ее бросило в жар от мысли, которая вдруг пришла в голову. Оба ее ребенка такие эгоистичные! Знают ли они о том, что ведут себя жестоко?

Они обидели меня. Значит, я должна обидеть их! И это пойдет им на пользу. Они бросили меня. Значит, я брошу их. Хорошо бы оставить письмо, которое мой адвокат прочтет им вслух, и там будет написано, почему я лишаю их всего.

И тогда они пожалеют… почувствуют свою вину, поймут, как плохо с ней обращались. Если бы у нее была неизлечимая болезнь, например рак, она бы мучилась несколько месяцев…

Может быть, тогда они пожалели бы. И Фред тоже.

Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Беда в том, что она абсолютно здорова. Физически. Она всегда следила за своим весом, занималась физкультурой, правильно питалась. Но все равно ей приходилось обращаться к врачу по поводу сердцебиения, болей в животе и мигрени.

Она умирала. И нисколько не сомневалась, что это так. Она чувствовала боль во всех суставах. Должно быть, это рак или что похуже. Она проходила тест за тестом, сдавала кровь, пила барий и делала рентген. Когда же у нее ничего не обнаружили, она настояла, чтобы ее направили на магнитно-резонансную томографию. Сегодня она получила результаты.

Врач, не увидевший никаких отклонений от нормы, поставил диагноз — стресс с последующими психосоматическими изменениями — и посоветовал ей сходить на консультацию к психотерапевту, Разозленная Нора сообщила ему, что уже много лет ходит к психотерапевту, и никакой пользы, наоборот, ее жизнь стала еще более отвратительной, чем прежде. Она расплакалась и заявила, что хочет умереть. Хочет, чтобы у нее был рак.

Вот тогда они все пожалеют, что так обошлись со мной!

Доктор еще некоторое время поговорил с ней, убеждая отправиться в какой-нибудь санаторий в горах Санта-Круз, где она сможет отдохнуть, побеседовать с адвокатом и пересмотреть свою жизнь.