Александр Польшин - Арт-директор

Юность, да будь она благословенна.

Разумеется, ничего этого я не сказал. Промолвил ласково:

– Все просто. Я хочу наброситься на тебя сейчас.

Я потянулся к ней, но Лена резко вскочила, повернулась, лицо искажено гримасой гнева и обиды.

– Хватит! – Когда сладкий голос полон злости, он становится похож на коктейль, горький по вкусу, но вызывающий привыкание. – Ты просто потерял ко мне интерес, скажи прямо и всё! Зачем обманывать?

Я посмотрел на нее долгим, немигающим взглядом – а затем резко прижал к себе и поцеловал. Лена попыталась вырваться, но скорее так, для виду, потому что уже через секунду наши языки нашли друг друга. Женщинам нужны эмоции, они наполняют их жизнь смыслом, неважно, хорошие или плохие. И я девушек в чем-то понимаю: секс после ссоры всегда фантастически хорош.

***

– Как ты можешь это курить?

Лена закашлялась, потушила сигарету после одной затяжки.

– Лучше бы мне отдала, – лениво пробурчал я.

– Ты знаешь, я не хочу, чтобы ты курил.

– Даже после секса?

– Особенно после секса.

Я улыбнулся. У всех есть свои странности, и странности Лены мне нравились. Пока – нравились.

Она сидела на широком подоконнике, в моей белой рубашке и смотрела куда-то вдаль, туда, где за алый горизонт пряталось солнце. А я глядел на неё, на эти длинные, шикарные ноги, на розовый широкий сосок, нагло выглядывающий наружу…

– Знаешь, а ты мне нравишься, – тихо произнесла Лена, взглянула на меня мельком, улыбнулась. – Нет, ну ты это знаешь, разумеется, мы же спим вместе…

– Было бы странно, если бы при этом я тебе не нравился, – хмыкнул я.

– Я не про это. – Она отмахнулась. – Ты мне нравишься как-то по особому, не только как парень, с которым я сплю… Ты мне нравишься как мужчина.

О! Я знаю, что будет дальше. Дальше она скажет, что…

…– Мне хочется проводить с тобой все больше и больше времени…

Я устало молчал.

…– Ты умный, понимаешь? Я еще не встречала парней умнее тебя… И мне это безумно нравится! – По её губам скользнула азартная улыбка. – И я никогда бы не подумала… серьезно… не могла даже представить, что скажу это…

Она осторожно спрыгнула на пол, подошла ко мне, прилегла рядом. И сказала то, что я меньше всего хотел услышать:

– Я люблю тебя. Переезжай ко мне.

Лена смотрела искренне, от нее веяло теплом, заботой, уютом, а внутри меня горел неоном вопрос: что не так? Отчего ты весь сжался, когда понял, что именно сейчас услышишь? Может стоит закрыть глаза на остальных девушек и открыть душу только для одной, красивой, молодой, не глупой, доброй?

Чего ты боишься? Боишься обжечься, того, что её чувства пропадут быстрее, чем сегодня взойдет луна на небо? Что в ней говорит лишь удовлетворенность после нескольких оргазмов, а никак не мудрый, осознанный выбор? Что ей двадцать, что она еще слишком молода и не опытна? Или может причина гораздо глубже, в твоем врожденном неверии в женскую верность, честность и преданность?

Или это та самая ловушка, в которую попадает любой мужик, стоит ему добиться девушку слишком быстро? Когда знакомы несколько часов, а ты уже в ней, интерес может и не пропасть, но в голове точно возникнут мысли: а что, если для нее это не первый раз? И это не ты такой уникальный, особенный, просто она тетя не самых честных правил?

Я усмехнулся. Если бы все было так просто… На самом деле, я просто не хочу ждать, когда пройдет влюбленность. Когда сквозь пелену розовых очков, сладких поцелуев и учащенного пульса взойдет на помост реальность. И она, эта реальность, всегда оказывается более скучной, более предсказуемой, более пресной.

Первой уходит страсть. Если кто-то скажет вам, что страстными нельзя быть вечно, это лишь отчасти правда. Потому что секс, желание, возбуждение – это больше половины отношений. Если убрать секс, любовь превратится в дружбу. А что, друзья тоже порой целуются и держатся за руки.

Потом машет ручкой восхищение. Ты перестаешь находить человека, который рядом, интересным. Уже не видишь в нем что-то, заслуживающее восторженных слов. Не подмечаешь его уникальность. Человек становится обычным – и это хуже всего на свете.

Или почти хуже. Потому что после того, как уходят страсть и восхищение, приходит очередь уважения. И нет ничего ужасней и больнее, когда близкий тебе человек, которого ты любил больше всего на свете, о котором мечтал, кого помещал на семейные фотографии будущего, с кем хотел завести детей – нет ничего больнее и ужаснее, когда этот человек перестает тебя уважать.

И тут уже не важно, с чего все началось. И тем более уже тщетно пытаться что-то исправить. Можно заставить человека быть с тобой вместе, можно даже привязать его к себе браком, детьми и обязательствами, но нельзя разжечь страсть, вызвать восхищение и вернуть уважение.

…И почему-то именно в такие моменты нестерпимо хочется варить кому-то кофе по утрам! Бежать с работы домой, ведь за несколько часов успел соскучиться так сильно, что усталость отходит на второй план. Хочется засыпать на любимом плече и во сне держаться за руки. Думать о том, как мы проведем выходные и о том, как будут звать нашу собаку, даже если она никогда не появится. Хочется жить ради того, что ты кому-то нужен.

Жить, и не думать о том, что завтра все может развалиться, как карточный домик. В уверенности, что вот это простое, человеческое счастье – навсегда. И что вот эта предсказуемость приносит не раздражение, а каждый день в чем-то новую приятную дрожь по телу от искренней заботы и нежности.

Проще жить с тем, кто любит тебя. Потому что будешь как за каменной стеной, жить в ласке, понимании, теплоте. Потому что даже если тебя предадут, изменят, сбегут, не будет больно.

А во взаимную любовь уже не верится. Рано или поздно всё всё равно опошлится, остандартится, рассыплется на мозаику из измен, обманов, недоговорок… Проще жить с тем, кто любит тебя. Но тогда уже не возникает желания готовить тот же кофе по утрам. И всё равно, как ты засыпаешь – один или с теплой ладошкой в руке.

Просто счастья не существует. Постоянного счастья. Счастье – это моменты. И тогда возникает закономерный вопрос: а для чего жить? Для того, чтобы превращать дни в театр? Чтобы также, как многие другие, врать и изворачиваться для удовлетворения собственных амбиций, которые, кроме тебя, никому не нужны?..

– Почему ты молчишь? – словно опасаясь удара, спросила Лена.

– Я думаю.

Уходить сразу не входит в мои планы. Не потому, что не хочется, а потому, что нельзя. Она действительно заслуживает большего, чем быть покинутой после месяца страсти и нежности. Плюс в ее возрасте это может негативно сказаться на дальнейшей судьбе. Этакий извращенный гуманизм, знаю.

Я просто не смогу её любить так, как захочет она. Нет, сделать счастливой, чтобы засыпала и просыпалась с улыбкой, подарить весь мир и достать луну с неба – мне по силам. Не смогу лишь одно: изменить свою натуру.