Сергей Светуньков - Теория диктатуры люмпен-пролетариата

Сразу же отменить денежное обращение большевики не смогли – не было создано разветвлённой системы распределения, она создавалась несколько лет Гражданской войны. Поэтому Советское правительство продолжало печатать деньги – сначала «керенки», а затем и «совзнаки». Но эти денежные массы печатались без учёта инфляции, доходов бюджета и проч., поскольку из основ научного социализма следовало, что деньги при социализме отомрут. Для скорейшего отмирания денег они печатались их в невероятных масштабах. В результате получился симбиоз натурального хозяйства и денежного обмена – все работники получали талоны на продукты, причём в зависимости от общественной значимости работника менялись и виды талонов с соответствующим прикреплением за талоновладельцем набора товаров разной структуры и качества. Частично работники получали зарплату в рублях, на которые могли приобрести товары на рынке и в магазинах. Но массовое печатание денег обесценивало их. К 1918 году «вольные цены» выросли по сравнению с 1913 годом в 93,5 раза, а зарплата в денежном эквиваленте за тот же период выросла всего в 15 раз ( Ильюхов 2010, с. 26 ). Получение натуральных пайков как вознаграждение за труд делало натуральную оплату (по социалистическому принципу) превалирующей в доходах граждан.

«Весной и летом 1918 г. советское государство практически не могло наладить регулярное снабжение городов хлебом и вообще продуктами питания. Если в 1917 г. петроградский рабочий без семьи мог существовать на месячный паёк, выдаваемый в то время по твёрдым ценам, в течение 14 дней, то в первую половину 1918 г. только 1 неделю, а во второй половине года – максимум 6 дней. Ежедневно получаемая восьмушка хлеба была почти единственным источником существования московских и питерских рабочих в 1918 г. То же самое было и на большинстве заводов Республики… Таким образом, заработок рабочих в годы Гражданской войны состоял минимум из трёх частей: 1) денежной части, 2) натурой (продовольственный паек, квартира, прозодежда и пр.) и 3) «нелегальной» части, т. е. добытой вне производства, за счёт прогулов, хищений заводского имущества, приобретения продуктов по карточкам на несуществующих лиц и т. д.» ( Ильюхов 2010, с. 28 ).

Что касается третьей – нелегальной части заработка, – то она стала повсеместным явлением. Зарплата рабочих не имела смысла из-за малой покупательной способности денег, жизнь их обеспечивалась в основном за счёт рабочего пайка, который давался каждому вне зависимости от результатов труда. Поэтому стимулов к эффективной работе у пролетариев не было, кроме разве что «большого пролетарского спасибо», которое, как известно, на хлеб не намажешь. Поэтому существенную часть времени на социалистических предприятиях рабочие были заняты тем, что точили ножи, делали зажигалки, табуреты, вёдра, различные сельскохозяйственные инструменты и т.п. Всё это выносилось за ворота предприятий и обменивалось на продукты и одежду. Этот источник дохода со временем возрастал в структуре дохода советских рабочих времён Гражданской войны.

Почему это стало возможным в таком массовом порядке? Ведь при царизме этого не было? Да потому, что национализированными социалистическими предприятиями руководили поставленные советской властью «проверенные» большевики из числа люмпен-пролетариев, которые понятия не имели о менеджменте. Старая система контроля над рабочими была сломана, а ей на смену пришла социалистическая сознательность, как и следовало из основ «научного социализма» – «красные директора» по этому поводу проводили совещания, митинги и заботились о том, чтобы на вверенных им предприятиях в порядке была наглядная агитация. Зачатки «социалистической сознательности» в новом строе выискивали и большевистские руководители. Вон как обрадовался Ленин одному из субботников, проведённому рабочими депо Москва-Сортировочная Московско-Казанской железной дороги 12 марта 1919 года! Этот субботник Ленин назвал «великим почином», проявлением героизма трудящихся масс, начавших практическое строительство социализма, выражением нового, коммунистического отношения к труду. А поскольку Ленин назвал это проявлением социалистического отношения к труду, люмпен-пролетарии, руководящие предприятиями, сделали этот «почин» обязаловкой по всей Советской России. Некоторые историки утверждают о том, что в первые годы эти субботники воспринимались жителями Советской России с энтузиазмом, и лишь впоследствии они стали для трудящихся видом дополнительной трудовой повинности. Это мнение сразу становится как-то не очень убедительным, если вспомнить о том, что в другие дни те же самые рабочие на своих рабочих местах в рабочее время изготавливали для своих личных нужд разные изделия для последующей их мены на «чёрном рынке».

Обычным явлением стало воровство рабочими продукции с тех фабрик и заводов, на которых они работали. Экономисты того времени оценивали объём этого нелегального производства и воровства с предприятий в размере, равном объёму легального производства.

Поскольку «карточки» были одним из элементов социализма, который ввели большевики и реализовали на местах люмпен-пролетарии, нужно обратить на них особое внимание.

Кто определял виды карточек и их состав, кто распределял карточки населению и решал – кому какого рода паёк положен? Не Ленин с Троцким, а люмпен-пролетарии на местах во власти. А поскольку это были именно бывшие люмпен-пролетарии с соответствующим отношением к жизни, то они брали себе «куски пожирнее», а жители из «бывших» получали пайки, на которые и прожить не могли – такие несли свои вещи на рынок и обменивали их на еду. Но рынки, как элементы буржуазного мира, большевиками тоже были запрещены и время от времени разгонялись «революционными солдатами и матросами» – с конфискацией себе лично того, что удавалось отобрать в ходе подобных облав.

К началу 1920 года в России существовало около 30 различных видов пайков: «бронь-паёк», «усиленный», «красноармейский», «фронтовой», «академический», «совнаркомовский», «транспортный» и т. п. Распределением пайков занимались люмпен-пролетарии, наживавшиеся на этом распределении, выписывая продовольственные карточки на «мёртвых душ» и присваивая себе положенные по карточке продуты. Считается, что всего было оформлено 9,6 млн. продовольственных карточек на «мёртвые души» ( Ильюхов 2010, с. 56 ). При этом число жителей России составляло около 130 миллионов человек, из которых 80% составляли крестьяне, продовольственными карточками не обеспеченные. Значит на 26 миллионов граждан не из крестьян приходились эти 9,6 млн карточек, оформленных на «мёртвые души», то есть – более трети продовольствия и товаров, распределяемых в период Военного коммунизма разворовывалось именно таким образом. Расчёты, конечно, приближённые – здесь не учитывается население территорий, занятых белыми, личности, занятые в теневом бизнесе, а потому и не регистрировавшиеся и т.п. Но масштаб хищений понятен. Ситуация с выдачей пайков была, несмотря на внешний строгий учёт, поставлена безобразно – и материальная заинтересованность в этом со стороны люмпен-пролетариев очевидна. В те годы для получения пайка надо было просто записаться на службу, но не обязательно служить. Наиболее предприимчивые граждане записывались сразу в несколько таких служб.