Наталья Медведская - Незабудка

Прозвучал сигнал к отправлению поезда. Проводник стал торопить провожающих. Антон Сергеевич протянул дочери руку, помог подняться в вагон. Юра, наконец, справившись с непослушным голосом, ответил:

– Я постараюсь. Обещаю. И ты будь счастлива! – Он сумел улыбнуться.

Поезд дёрнулся и стал набирать скорость. Всё быстрее замелькали березки за окном.

В купе они находились одни. Пили чай, не разговаривая: каждый думал о своём. Антон Сергеевич ничего не спросил о юноше, провожавшем его дочь. Даже он заметил, как тяжело даётся Юре спокойствие и почувствовал к нему невольное уважение.

Таня забралась на верхнюю полку и развернула письмо.

«Милая, хорошая моя девочка! Теперь я могу так назвать тебя. Ты уезжаешь от меня. Я чувствую, что это навсегда. Ты никогда не будешь со мной, но знай, если тебе понадобится помощь, только позови и я приеду. Помни: есть человек, который любит тебя больше всего на свете. Так больно. Так больно прощаться с тобой. Мир слишком не справедлив!»

Юрий

Она прочла, сглотнула вновь застрявший в горле комок. Вытерла набежавшие слезы.

«Ну почему я не могу полюбить Юру? Отчего глупому сердцу нельзя приказать? Вот замечательный парень – люби его. Так нет же! Оно ненормальное страдает неизвестно по ком. Сашка, может, уже забыл меня и давно гуляет с Ларисой. У него столько девчонок было! Со всеми он с легкостью расставался, чем я лучше?»

Таня дотронулась до неровно обрезанных волос на затылке. По приезде домой нужно постричься в парикмахерской, а то мама с ума сойдёт.

В день похорон деда Таня взяла большие ножницы и отрезала косу. Она сама не знала, зачем это сделала. Как будто интуитивно снимала какую-то тяжесть. Тетя Галя, увидев это, забрала отрезанную косу:

– Нужно сжечь. – Соседка не стала ни о чём спрашивать, унесла косу прочь.

Отец хотел отругать дочь, но тётя Галя что-то сказала ему и он отступился. Таня чувствовала: она изменилась. Стала старше, мудрее, соприкоснувшись со смертью. Встретила настоящих друзей.

Антон Сергеевич смотрел и не узнавал свою девочку. Глаза дочери на похудевшем лице казались огромными. Плохо обрезанные волосы висели неровными прядями. «Стрижка безумного парикмахера, – подумал он: – Как я объясню это Ане?»

Таня заметила его взгляд и догадалась, о чём он размышляет.

– Всё будет в порядке. В Краснодаре, прежде чем отправимся домой, в парикмахерской сделаю короткую стрижку. Пусть мама думает, что я из вредности обрезала косу.

– А как объяснить: почему похудела? Тоже из вредности? – Антон Сергеевич с печалью смотрел на изменившуюся дочь.

– А это благодаря спорту. Три километра туда и три обратно, – пояснила она.

– Не нужно было тебя оставлять с дедом. Мы слишком много на тебя взвалили. – Он взъерошил волосы на голове, как будто пытался прогнать тягостную думу.

– Нет, папа. Вы приняли единственно правильное решение. Я буду благодарна вам за него всю жизнь! – горячо возразила Таня.

– Тебе так понравилось жить у дедушки? – удивился отец.

– Я рада, что успела узнать, какой он замечательный человек.

Её лицо дрогнуло от нахлынувших чувств.

– Паренёк, что провожал тебя, очень расстроился. Кто он? – не удержался от вопроса отец. Он боялся признаться даже себе, насколько переживает. Как сильно изменилась его девочка? И когда она успела стать взрослой?

– Юра – очень хороший друг. Я всё ждала, когда ты спросишь о нём? Тебе плюс за терпение. Мама бы устроила допрос сразу.

Больше Антон Сергеевич эту тему не затрагивал. Стал рассказывать о сыне, которому скоро исполнится два месяца.

Таня вспомнила слова деда: «Этот родился мне на замену».

«Господи, он знал, что долго не проживёт. А радовался каждому дню. Всё знал».

– Папа, вы получили посылку с детскими вещами?

– Да. И вовремя. Такие красивые распашонки, ползунки, а голубое вышитое одеяльце вообще чудо. Когда вы с дедом успели всё купить? – Отец улыбался, вспоминая восторг жены при виде красивых вещей.

– Мы не покупали – это бабушка приготовила. Она знала, что должен родиться мальчик. Все собрала заранее, – пояснила дочь.

– Откуда она могла знать, что за ерунда, – отмахнулся Антон Сергеевич. При всей его начитанности и уму он не любил, когда упоминали о мистике.

– Вот и я думаю, откуда? Дед тоже многое знал – это мы слепые, – задумчиво проговорила Таня.

«Если бы я рассказала о бабочках, отец бы решил: его дочь повредилась умом», – с горечью призналась себе Таня.

Она подошла к детской кроватке и взяла на руки пухлого малыша:

– Привет, Ванечка, мой маленький братик. Какой ты, толстенький херувимчик! – Увидев подошедшую мать, улыбнулась: – Хорошо выглядишь.

– Правда? Спасибо. О тебе так не скажешь. Похудела. Тебя, дед что не кормил? Зачем-то косу обрезала? Дать бы тебе по одному месту, но ты уже взрослая. Как там дедушка? – Анна Ивановна засыпала дочь вопросами. Она сердилась, ей не нравилось, как та выглядит.

«Уж не болела ли?»

– Мама, теперь с дедушкой всё в порядке. – Голос Тани дрогнул. – А коса надоела, – пояснила она свой поступок.

– Ванечка подрастет, и мы все вместе проведаем дедушку.

Анна Ивановна забрала ребенка и пошла в спальню.

Ей не стали говорить о смерти отца, пока она кормит малыша. Боялись: от переживаний потеряет молоко. Решили подождать, пусть Ваня подрастет. Возвращение Тани домой объяснили тем, что сдать экзамены удобнее в своей школе. Анна Ивановна уложила сына спать и накрыла стол к обеду.

– Мне не хочется признаваться, но тебе со стрижкой лучше. Правда, ты стала какая-то другая. – Она пристально рассматривала дочь, не понимая, что её тревожит.

– Какие новости в школе? Как Женька? – Таня мечтала услышать о Лукьянове хоть что-нибудь.

– С Женей беда. Она уже три недели лежит в больнице с переломом ноги. Возникли какие-то осложнения, но не это главное – у неё неприятности. Кто-то угостил её конфетами, а оказалось это наркотики, похожие на драже. Бедная девочка. – Она вздохнула и посмотрела на мужа. – Определенно, что-то не так. Вы оба ведете себя странно.

– У тебя начинается паранойя, – успокоил жену Антон Сергеевич.

– Я схожу в больницу. Проведаю Женю, – сообщила Таня, вставая из-за стола.

– Конечно, сходи. Возьми яблок, апельсинов. Только конфет не надо, у неё на них теперь аллергия, – усмехнулась Анна Ивановна.

Таня с удовольствием прошлась пешком до больницы. Посёлок уже приобрёл нарядный весенний вид. Люди готовились к пасхе: в большинстве дворов обрезанные деревья подбелили, освежили побелку на домах, а на заборы нанесли свежую краску.

В палате, кроме Женьки, ещё лежала старушка и забинтованная, как мумия девочка.

– Привет, – сказала Таня, усаживаясь на стул возле кровати.