Валерий Букрин - Пятьдесят оттенков хаки

– Вы нас неправильно поняли, – стушевалась Майя.

– Продолжайте, не буду вам мешать, – игриво подмигнул им генерал. – Напоминаю лишь, что стол накрыт.

– Как нехорошо вышло, – огорчилась женщина. – Вас заругают?

– Кто? – улыбнулся собеседник. – Командир у нас мировой. Просто шутник. Да и меня он неплохо знает.

– Да? – недоверчиво уточнила Майя и как-то загадочно добавила: – А жаль… – но спохватилась и предложила. – Идемте к столу. Страсть как не терпится удивить Николая.

– Лучше наедине, – на всякий случай напомнил Андрей.

– А, вы, пожалуй, снова правы. Спасибо!

Ночью, провожая экзаменаторов к поезду, Андрей обратил внимание на то, что в руках Загороднева был багаж Майи. Он бережно поддержал коллегу под руку и галантно помог ей войти в вагон. Тополевский, пряча улыбку, любовался счастливой парой. Преподавательница выглянула из тамбура, взмахнула на прощание и благодарно прижала ладонь к сердцу.

– Желаю счастья, – с улыбкой шепнул ей вслед полковник.

– Андрей, спасибо, ты – классный мужик! – крикнул уже с подножки двинувшегося состава профессор…

Завершив работу, Тополевский сбросил материалы на Машин электронный адрес, выключил компьютер и, заглянув в кухню, вычеркнул в календаре еще один проведенный в разлуке с женой день. Он подмигнул улыбавшейся с портрета супруге: «Спокойной ночи, моя хорошая», – и погасил свет.

Глава двадцать восьмая

Маша встала из-за стола, размялась и прошлась по номеру. Из коридора донесся какой-то неясный шум. Журналистка посмотрела на часы, набросила на плечи шаль, с ногами забралась на диван и включила телевизор. В дверь громко постучали. Не дожидаясь позволения войти, в комнату ввалился взлохмаченный Никита. Рукав его куртки был оторван.

– Они все-таки тебя не поделили? – усмехнулась Маша.

– Он, – поправил оператор. – И кто теперь все это зашьет?

– А рвал кто?

– Твой Серебров, он у дежурной скандалит. Пьяный.

– И вовсе он не мой! Да и ты там с какого бока?

– Заступился за честь дамы.

– Вот пускай она и зашивает.

В дверь постучали.

– Никаких разборок в моем номере, – предупредила Маша. – Иначе звоню в комендатуру.

Никита решительно распахнул дверь и расплылся в улыбке.

– Никита Сергеевич, – раздался из коридора дрожащий женский голос. – Все уладилось. С ним уже разбираются. Он и генерала из-за своего дурного характера не получил. Идемте, я вам пришью рукав… А заодно и чаем напою.

Никита вопросительно оглянулся.

– Иди-иди! – отмахнулась Маша. – Завтра…

– …в восемь! – завершил он привычную мысль, закрыл за собой дверь и уже из коридора посоветовал: – Маня, не забудь запереться.

Маша повернула в замке ключ и взяла в руки чашку недопитого чая. «Серебров», – вздохнула она и потянулась к компьютеру…

…Едва стало светать, Вячеслав укутал спящую Анну, покинул продсклад и, крадучись, направился к штабу. За кустами шиповника в автомобиле, накрывшись с головой солдатским одеялом, ежился от холода его водитель. Полковнику стало стыдно, но делать было нечего, и он тихонько дернул входную дверь. Как того и следовало ожидать, она была заперта. Выругавшись, он двинулся вокруг здания. Единственно открытой оказалась форточка в туалете. Серебров оглянулся, ища, на что можно встать. Но под рукой ничего не оказалось – по его же требованию территория тщательно убиралась. Он пробежался к складу, выбрал деревянный ящик покрепче и вернулся к окну. С третьей попытки удалось забраться внутрь. Плотно затворив форточку, полковник, крадучись, прошмыгнул в свой кабинет. Едва он прилег на диван, в коридоре послышались возбужденные голоса подчиненных.

– Надо бить тревогу! – беспокойно призывал дежурный по части. – Ждал всю ночь? – уточнил он у водителя Сереброва.

– А то? Замерз как тюлень.

– Тюлени не мерзнут. Может, командир не смог тебя разбудить?

– Мне проснуться – раз плюнуть! Может, он в штаб вернулся?

– Незамеченный никем? Да и дверь была заперта.

– Может, вы не слышали?

– А помощник? Он тоже не глухой. Тут что-то не так, – дежурный подергал дверь командирского кабинета. – Видишь, заперто.

– Может, он в медпункт пошел? Говорил, что сердце колет…

– Так чего же ты молчал, балда? Бегом туда!

Едва шаги затихли, Серебров включил настольную лампу и стал лихорадочно шарить в ящике стола. Найдя начатую упаковку валидола, положил ее на видное место. Затем Вячеслав извлек новенькую упаковку со снотворным, достал сразу полжмени малюсеньких таблеток и оглянулся в поисках графина. Под окном раздался испуганный крик водителя: «Товарищ майор, у командира свет горит!» Серебров от неожиданности, не считая, проглотил таблетки и свалился на диван. За окном раздался топот дежурного. «Да, видимо, настольная лампа, – предположил майор и четко выкрикнул: – Товарищ полковник! Вячеслав Михайлович, вы меня слышите?!» Серебров предусмотрительно промолчал.

– Давайте камешком кинем, – предложил водитель.

– Лучше палкой постучать.

Какое-то время искали в полутьме что-нибудь подходящее, но так и не нашли.

– Подсади меня, – скомандовал майор солдату, готовясь взобраться. – Хочу заглянуть в окно.

Водитель окинул взглядом мощную фигуру дежурного и отступил. Офицер, видя замешательство бойца, присел сам. Водитель стал ему на спину, вскарабкался на подоконник и всмотрелся.

– Он лежит на диване, – в ужасе прокомментировал солдат.

– И что?

– Не знаю, может, спит, а, может, помер…

– Типун тебе на язык, – майор от напряжения шевельнулся, воин рухнул на землю. – Если что, прокуратура затаскает, – испугался он и предложил: – Пошли дверь ломать.

Через несколько минут послышались шаги в коридоре. Серебров напрягся, вслушиваясь, что происходит за дверью.

– Фельдшер уже бежит, – доложил помощник дежурного. – Может, пока дверь не ломать?

– Постучим еще раз, – согласился майор, настойчиво дернул за дверную ручку и громко позвал: – Товарищ полковник!

В ответ – тишина. Глаза Сереброва стали слипаться – видимо, начинало действовать снотворное. Сквозь наступающий сон он еще слышал, как пришел фельдшер, как долго совещались, каким инструментом вскрыть дверь и где его взять. Наконец, сознание покинуло Вячеслава, он вздохнул и провалился в какую-то яму.

Очнулся командир в медицинской палате. Дернул рукой и едва не уронил капельницу. Глаза медсестры засветились радостью. «Товарищ подполковник, он пришел в себя!» – крикнула она кому-то в коридоре. В проеме двери разом появились Говорков и Солопов. В накинутых белых халатах они застыли на пороге и радостно переглянулись.

– Ну, ты, брат, и дал, – Павел сел на край кровати. – Что ж никому про сердце не сказал? Позвонил бы медикам, сделали б укол. А таблеток сонных зачем наглотался? Из-за нашего разговора что ли?