Валерий Букрин - Пятьдесят оттенков хаки

– А для полноты картины купи сестре сапожки, сумочку и перчатки. А если добавить еще и шапку, твой шурин точно разорится.

Подъехав к подъезду, Анна в испуге посмотрела на часы – приближалась полночь. На весь дом светилось два-три окна. В ее квартире было темно. Водитель помог донести покупки до самой двери. Анна поблагодарила и, затягивая время, стала искать ключи. Зайдя в квартиру, первым делом взглянула на вешалку – одежды мужа не было. Она облегченно вздохнула и зажгла свет. Коробки с пайком и дефицитными продуктами оставила в коридоре, а купленные вещи спешно рассовала по дальним полкам шкафов.

Переодевшись, заглянула в детскую – Нина спала с книгой в руках. Крошечный ночничок стоял на полу прямо на детских тапочках. Антон сбросил одеяло и, сжавшись калачиком, зяб у стены. Анна накрыла сына, убрала Нинину книгу, разобрала в зале диван и подошла к окну. Где-то отчаянно лаял пес. В свете фонаря за руку прощались двое в форме. Один из них спешно направился к подъезду. Анна узнала мужа и быстрехонько улеглась.

Входная дверь чуть слышно скрипнула. Виктор споткнулся о коробки и едва не упал. Чтобы не будить домашних, зажег свет в ванной комнате и приоткрыл дверь. Сняв шинель и ботинки, осмотрелся и стал переносить продукты в кухню. Разбирая палки копченой колбасы, увесистые куски сыра и ветчины, банку кофе, фрукты, конфеты и шоколад он не верил своим глазам. Когда дошла очередь до кур, с нежностью прошептал: «Ты ж моя умница, добытчица, кормилица».

Проснувшись, он нежно обнял жену. Та недовольно повела плечами, сбросила его руку и стала одеваться. Матвеев сел и устало произнес:

– Аннушка, прости. Иностранцы отбыли восвояси, теперь будем работать в штатном режиме. Клянусь, сегодня приду вовремя, заберу Антона и даже приготовлю ужин.

– Благо, есть из чего, – съязвила супруга.

– Чувствую, ты получила генеральский паек? – попытался свести разговор к шутке Виктор. – И как только тебе все удается?!

– Хотеть надо! – упрекнула она, выходя.

Пока Анна собирала детей, Матвеев накрыл стол. Антон первым влетел на кухню и остолбенел: «У кого день рождения?» Нина подошла ближе и недоверчиво наклонилась:

– Это все нам?

– Вот такая у нас с вами замечательная мама, – счастливо улыбнулся отец. – Давайте ее поблагодарим.

– Мамочка, спасибо, – бросился на шею сын.

– Сколько же ты отстояла в очереди? – ужаснулась дочь.

– Мама у нас волшебница, – подытожил Матвеев.

– Жаль только, с папой нам не повезло, – рубанула в ответ Анна и, разливая чай, приказала: – Антон, не чавкай! Нина, как вернешься, отвари курицу и почисти картошку!

– Курицу? – не поверил своим ушам Антон и переспросил: – Настоящую? Хочу жареную!

– Перехочешь, – бесцеремонно оборвала мать, но, видя в его глазах слезы, стала оправдываться: – Зайка, если отварить, получится еще и суп. Так больше выйдет, – она погладила сына по голове.

– А жареная вкуснее, – Антон сбросил руку матери и отвернулся.

Анна нахмурилась и стала делать бутерброды.

– Я жареную люблю, – хныча, настаивал малыш.

– Вот и скажи об этом своему папе, – бесцеремонно посоветовала мать. – Пусть он достанет тебе много кур, – Анна спешно допила чай и вышла. – Всем на сборы – пять минут, – предупредила она из коридора, прихорашиваясь у зеркала.

– Я смогу отвести Антона, – миролюбиво ответил муж, выходя следом. – У меня начались плановые работы, без аврала.

– Неужели? – поддела она, увернувшись от объятий. – Если у тебя так много свободного времени, постирай детские вещи!

– Аня, давай сменим тон, – тихо попросил Виктор.

– Лучше сменить мужа, – усмехнулась она, одевая пальто.

– Аня, конечно, я виноват, что тебе одной пришлось тащить всю эту тяжесть, – вздохнул супруг. – Но войди и в мое положение – новый человек в коллективе не вправе начинать работу с отпрашиваний…

– А кто войдет в мое положение? – взорвалась жена. – Все я, да я. Горемыка! Неудачник!

– Давай не будем выяснять отношения при детях.

– Тебе уже и дети мешают, – съязвила Анна. – Ребята, пока!

Когда дверь за матерью захлопнулась, к отцу подошла Нина:

– Па, не обижайся на нее. Знаешь, как в очередях плохо стоять…

– Там ругаются и дерутся, – прижался к нему сын.

– Маме очень тяжело, – согласился Виктор, обнимая детей. – Просто у меня служба такая.

Рабочий день близился к концу. Анна добросовестно заполняла книгу учета. Нечипайло, следя за временем, подписывал накладные. Отложив в сторону стопку бумаг, он стал собираться и напомнил:

– Скоро мотовоз. Одевайся, а я пока опечатаю склад.

– Идет, – Анна бросила в ящик стола ручку и потерла виски.

Рядом с ней зазвонил телефон. От неожиданности она вздрогнула. «Анюта, есть кто рядом? – уточнил Серебров. – Тогда слушай: у меня есть ключи от квартиры приятеля. Я заеду, кое-что куплю и приготовлю ужин, а ты с мотовоза беги прямо ко мне. Сможешь? Или опять сына забрать некому?

– Смогу, его теперь муж забирает.

– Тогда запоминай адрес…

Виктор помог дочери со стиркой белья, проверил сервировку стола и посмотрел на часы. Нина поймала взгляд отца, улыбнулась и поставила на плиту чайник. Антошка, покашливая, увивался рядом, не отводя взгляда от переполненных разными вкусностями тарелок. Вдохнув давно забытый аромат копченостей, он уточнил:

– Па, еще нет восьми часов?

– Уже начало девятого, – подсказала Нина. – Мама, наверное, уже подходит к подъезду. Ты вилки разложил, попрыгунчик?

– И тарелки, и вилки, и хлеб, – малыш забрался на табурет и попытался незаметно стащить кусочек сыра.

– Тоша, – сестра в шутку погрозила шалуну пальцем. – А-я-яй.

– Он просто неправильно лежал, – с болезненной хрипотцой в голосе схитрил брат. – А ты белье постирала?

– И даже поутюжила кое-чьи шорты и носочки, – по-деловому ответила девочка, скручивая трубочкой бумажные салфетки.

– И даже курочку обжарила, – похвалил дочь Матвеев.

– Здорово! – захлопал в ладоши малыш и с горечью покосился на тарелку. – Па, а еще долго ждать? – сглатывая слюну, закашлялся он.

Виктор тревожно посмотрел на его покрасневшие щечки и пощупал лоб. Сын капризно отмахнулся. Сестра обняла его и протянула заветный кусочек сыра. Взгляд малыша затуманился, глаза стали слезиться. Часы показывали уже без четверти девять. Дети нетерпеливо переводили взгляд с отца на стол. Матвеев выглянул в окно. В пустынном дворе в поисках пищи одиноко бродил голодный пес. Антон закашлялся и расплакался. Виктор взял сына на руки. Лоб его горел. Мальчуган едва ворочал языком:

– Папочка, можно взять кусочек сыра? У меня животик ругается, а горлышко кусается.

– Я тоже есть хочу, – с печальным вздохом сообщила дочь.