Валерий Букрин - Пятьдесят оттенков хаки

Серебров молча разогрел то, что едой можно было назвать с большой натяжкой. Без аппетита разжевывая подгоревшие макароны, он полистал газеты, послушал по радио последние известия и только сейчас заметил на холодильнике новую фотографию ребятни.

Недавно отпраздновавшие совершеннолетие двойняшки, сын и дочь, беспрестанно ссорившиеся с раннего детства, даже на портрете смотрели в разные стороны. Вячеславу не удалось поучаствовать в их воспитании. На службу он уезжал, когда дети еще не проснулись, а домой возвращался, когда они видели пятые сны. С годами и дочь, и сын стали воспринимать появление отца как кратковременную гастроль, завершающуюся пополнением семейного бюджета. А разговоры с ним если и заводили, то лишь в канун зарплаты, требуя выделения средств на карманные расходы. Постепенно родитель привык к такому развитию событий и даже испытал облегчение, когда после школы отпрыски покинули родное гнездо и уехали учиться в город, где жила его теща. На расстоянии их общение по-прежнему сводилось к товарно-денежным отношениям, что полковник давно воспринимал как должное. Серебров сознавал, что любить его было не за что, а менять что-либо в образе жизни уже поздно.

Заметив рядом с фотографией вскрытый конверт, Вячеслав прочитал письмо. «Здравствуйте, дорогие родители! Пишу, как и обещала, два раза в месяц. У нас все хорошо. Новостей особых нет. Готовимся к сессии. У меня проблем практически нет, а у Толика один «хвост», но он уверен, что договорится на кафедре. Бабушка исправно кормит нас и сетует, что все дорожает. Иногда она жалуется на боли в сердце, но к врачу не идет. Вот, пожалуй, и все». «Удивительно, что не просят денег», – не веря своим глазам, подумал Серебров, но прочитав дальше, усмехнулся: ошибочка вышла. В письме была приписка: «Хотя, не совсем все. Я хочу купить себе новое пальто или шубу, но нахал Толик объявил, что ему нужны джинсы и куртка. Посоветуйте, как быть. Обнимаем и целуем вас – любящие дети. P. S. Бабушка передает вам привет и благодарит за деньги и посылку». Серебров, протяжно вздохнул и поставил на плиту чайник. «Теща вот не забывает поблагодарить, а дети не считают нужным это делать», – подумал он. За его спиной нарисовалась жена.

– Читал? Детям не в чем ходить, – она демонстративно взяла чашку только для себя и с грохотом поставила ее на стол.

– И?

– Они живут в большом городе и хотят хорошо одеваться.

– По-моему, среди наших родственников нет людей с фамилией Анасис, – резюмировал Вячеслав и намеренно налил чай только себе.

– Ты что, офанарел? – супруга вскочила, и было не ясно, какой из аргументов возмутил ее больше. – Только о себе и думаешь!

Недовольно хмыкнув, Лидия плеснула себе кипятка. Подождав, пока заварка потемнеет, она взяла чашку и направилась в другую комнату, уточнив на ходу, когда можно будет выслать деньги.

– Как обычно, после зарплаты, – твердо заявил Серебров.

– Ну, это когда еще будет! А им срочно требуется.

– Не вижу никакой срочности! Им что, есть нечего?!

– Им ходить не в чем! – взвизгнула Лида. – Они мерзнут!

– А кому мы в прошлом году покупали стильное пальто?

– Мода поменялась, дети хотят выделяться из толпы.

– А хорошо учиться они почему-то не хотят. В таком случае, пусть решают, что нужнее – модные вещи или кафе-бары, – отрезал Вячеслав. – Им высылают деньги в размере лейтенантской зарплаты. При этом бабушка и приготовит, и накормит, и обошьет-обстирает. Да и за жилье платить не приходится. Толик, как мне помнится, все еще на государственном обеспечении, – Вячеслав специально акцентировал внимание на этих словах, – одевается в курсантскую форму, оттого купленные весной куртку и джинсы износить не мог. А если снова проиграл вещи в карты, пусть зарабатывает на новые самостоятельно.

– Ах, вот ты как! – жена швырнула в него полотенцем и ненароком уронила швабру. – Изверг, сатрап! – от испуга взвыла она.

Глаза Сереброва налились кровью. Он терпеливо поднял полотенце, не спеша намотал его на кулак и оглянулся в поисках прихвата. Почуяв неладное, Лидия поставила чашку на холодильник, ретировалась в коридор, забежала в ванную комнату и заперлась изнутри. «Ненормальный! – стала выкрикивать она. – Псих!» Вячеслав усмехнулся, подпер шваброй дверь и сел пить чай. Супруга дернула ручку и выплеснула в его адрес поток отборной брани. Серебров поморщился, проверил прочность баррикадной конструкции и погасил у жены свет.

«Идиот! Параноик!» – взвыла от обиды Лида и от души припечатала мужа по матушке. Он брезгливо сплюнул, достал из холодильника початую бутылку водки, банку с маринованными огурцами, нарезку полузасохшей колбасы и подсел к телевизору, максимально усилив звук.

Освободил жену он только перед сном. Ночевали супруги давно порознь. Лидия осторожно просочилась в спальню и, прислушавшись к тому, что происходит в зале, с головой накрылась одеялом.

Утром, словно ни в чем не бывало, она вполне миролюбиво поинтересовалась:

– Как насчет денег для детей?

– Без изменений.

– Тогда я отказываюсь готовить!

– А что ты называешь готовкой? – с усмешкой уточнил Серебров, надевая шинель, и не прощаясь, вышел за дверь.

Полковник легко запрыгнул в подъехавшую машину и протянул водителю бутерброд. Жевали всухомятку. Солдат с блаженством, полковник с отвращением. На повороте машину занесло, бутерброд Сереброва выпал. Он поднял сыр и по привычке машинально сунул его в карман. Настроение было безнадежно испорчено.

На построении части, пока начальник штаба ставил задачи личному составу, Серебров нервничал, вспоминая полный ненависти прощальный взгляд супруги. Что удивительно, привычная перебранка по поводу денег впервые вызвала у Вячеслава такой протест. Он пытался отвлечься, но горький осадок не исчезал. Заложив руки за спину, полковник неторопливо сделал десяток шагов вдоль строя, резко развернулся и утиной походкой направился обратно.

Чуть поодаль приземлилась всеобщая любимица, ворона. Она давно стала почти дрессированной и предпочитала кормиться прямо с рук. Приближалось время завтрака, и Луша, как ласково прозвали птицу, с непониманием смотрела на важно вышагивающего командира. Она пристроилась поодаль, внимательно наблюдая за марширующим полковником. Склонив голову набок, птица, казалось, изучала манеру его ходьбы. Когда Серебров повернулся к ней спиной, Луша, копируя его шаги, степенно двинулась следом, слегка волоча ногу и приоткрыв от напряжения клюв. На повороте она вприпрыжку семенила за командиром, старательно забегая за спину, а затем двигалась вслед неторопливо и так же вальяжно. Глаз вороны косил на людей, ища одобрения и поддержки, а крылья слегка подались назад, пародируя наклоненное тело Вячеслава. Сходство было столь явным, что по строю пронесся смешок. И чем дольше эти двое развлекали толпу, тем труднее было скрывать веселье.