Андрей Бехтерев - Реанимация

В палату забежал Арапчонок. Так Рома прозвал про себя маленького кудрявого врача восточной внешности, который уже второй день бегал по реанимации. Он был молодой, похож на интерна. Арапчонок уже несколько раз заходил в палату и спрашивал у всех, как дела. Заметив вопросительный взгляд Ромы, он подошел к нему.

– Я тут чуть разлил случайно это, – стал бормотать Рома, показывая на кровь. Арапчонок, увидев кровь, нахмурился.

– Так. Лежи и ничего не трогай.

– Может убрать как-то, что б никто не увидел.

– Так. Слушай меня. Лежи и ничего не трогай, а то останешься тут навсегда, – решительно сказал он и ушел.

Рома понимал, что надо просто лежать, но это было сложно сделать. Он несколько раз хотел окликнуть медсестёр или врачей, проходящих по коридору, еле сдерживался.

Потом пришла Клава и стала перестилать больных. Подойдя к Роме и увидев кровь, она ничуть не удивилась, просто побросала старую постель в мешок, помыла теплой тряпкой тело Ромы и перестелила постель. Рома чувствовал себя спасенным.

– Спасибо большое, – сказал он Клаве. Клава улыбнулась в ответ. Рома хотелось долго и много благодарить спасительницу, но он твердо решил больше 2-х слов за один раз не говорить.

Потом был долгий вечер. Персонал отмечал Новый Год. Пару раз в палату заходил пьяный Дед Мороз. Бомж называл его «братом» и просил выручить. Дед Мороз обещал помочь, но так и не вернулся. Кинул, короче. Потом Рома уснул.

Когда Рома проснулся была ночь. Свет был выключен, только в коридоре горел неярко. В палату вошел Алексей.

– Как ты? – спросил он Рому, увидев, что тот не спит.

– Нормально, – ответил Рома.

Алексей с пониманием кивнул. Он что-то взял со шкафчика и вышел в коридор. Алексей ушел в соседнюю комнату. Судя по голосам там была медсестра и, они были вдвоем. Они долго разговаривали и, похоже, выпивали, отмечали Новый год. Рома не слышал их беседы, только время от времени до него долетали обрывки фраз. Но потом разговор пошел на повышенных тонах. Медсестра стала смеяться над Алексеем. «Да ты, лузер! Чего ты достиг? Посмотри на Серегу, это я понимаю, а ты?» Короче, обыкновенный бабский треп. Видимо у них были близкие отношения. Вспоминая доносившееся до него обрывки разговора, Рома решил, что Алексей предлагал барышне руку и сердце и получил отказ. «А может быть руку или сердце на выбор. Ха-ха. Или начать с Нового года жить вместе. Или просто переспать однажды. Или перепихнутся по-быстрому, пока нет никого. В любом случае, облом».

Тут в соседней комнате раздался грохот. Похоже, Алексей вышел из себя. Учитывая его габариты, это могло быть разрушительно. Медсестра тоже вошла во вкус. «Ну, давай, герой, ударь меня. Что еще ты можешь?». Алексей выскочил в коридор и через мгновение появился в палате. На его глазах блестели слезы. Руки были сжаты в кулаки. Он был в невменяемом состоянии. Рома напрягся.

– Эй ты. Мне плохо, – крикнул из угла бомж. Алексей резко развернулся в его сторону. «Сейчас забьет его до смерти. С такими кулаками и силу применять не надо», – подумал Рома. Алексей сдержался и вернулся к шкафчику.

– Сейчас. Сейчас ты узнаешь меня, – бормотал Алексей. Звучало зловеще. Медбрат вытащил откуда-то большую банку с жидкостью, и набрал большой шприц. Потом ловко перетянул себе руку жгутом и сделал инъекцию.

– У меня 15 минут. Успею, – пробормотал он, бросая жгут в сторону.

«Офигеть, он себя убил? Черт!» – испугался Рома.

– Эй, ты, козел. Сделай что-нибудь. Мне плохо, – продолжал кричать бомж. Алексей развернулся. Слезы у него лились из глаз. Взгляд был бешеным.

– Сейчас сделаю, – буркнул он, достал шприц, набрал в него раствор из той же банки, взял жгут и быстро пошел к бомжу.

«Блин, он и его сейчас убьет. Черт, что делать-то?», – еще больше испугался Рома.

Алексей быстро сделал бомжу инъекцию и подошел к Горцу. Горец спал. Алексей, кивнув сам себе, вернулся к шкафчику и набрал еще один шприц. «И его убьет. Как бы успокоить этого придурка. Наверное, лучше не дергаться. Может быть не заметит меня». Алексей воткнул шприц Горцу в живот, чуть выше заморозки. Звук был такой будто проткнули картонную куклу. Горец напрягся и издал нечленораздельный звук. Медбрат ввел раствор.

И тут он посмотрел на Рому. Их взгляды встретились.

– Не надо, – вслух сказал Рома.

– Что не надо? – зло улыбнулся Алексей. – Если б ты знал, что тебе не надо?

Медбрат, громко стуча тапками, протопал к шкафчику. Горец, привязанный ремнями к кровати, стал трястись. Бомж тоже стал вопить. «Блин, а как же книжка? Не может же все так глупо закончиться. Господи, мне же нужно книжку написать», – думал про себя Рома, поняв, что следующим убьют его. Он смотрел на спину Алексея. По ней бежали зеленые огоньки. Медбрат повернулся и снова посмотрел на Рому. Рома не отвел взгляд.

– Алеша, подними меня немножко, пожалуйста, – внезапно попросила новая больная, лежащая рядом с бомжом.

Медбрат с готовностью подошел к ней и поменял угол наклона кровати. Потом он подошел к Роме с пустым шприцом.

– Ты что делаешь? – испуганно спросил Рома.

– Хочу кровь взять. Очень люблю кровь брать, – выпучив глаза, сказал Алексей и отсоединив капельницу взял кровь через катетер.

Потом он вернулся к шкафчику и стал что-то заполнять в журнале.

– Как хорошо. Как мне нравится, – заорал вдруг бомж. Он стал кататься по кровати словно кошка в течке. Горец тоже воодушевился. Более того простыня там, где интимное место резко поднялась. У Горца была эрекция. Он заулыбался и стал стонать.

«Ёх ты, – с облегчением подумал Рома. – Похоже, я чуток ошибся. Это вовсе не яд. Что-то более интересное. Может себе попросить? Хотя лучше не надо».

Алексей, заполнив журнал, вернулся к медсестре в соседнюю комнату. После примирительного шепота пошли чмоканья, а следом характерные стоны и заскрипела кровать. Похоже, Алексей оказался не таким уж лузером.

Настало утро. Обход снова возглавляла Татьяна Владимировна. «Выписываем сегодня. Все у него хорошо», – сказала она про Рому. Рома улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. «Но подождите, – неожиданно вставил Арапчонок, тоже присутствующий на обходе, – Он же…» «Нет», – испугался Рома. Он не ожидал такой подставы. «Всё у него хорошо, – решительно перебила предателя Татьяна Владимировна, – Выписываем». Против выписки никто не возражал. Похоже, он уже намозолил тут всем глаза.

Потянулось время ожидания. Увезли бомжа, тетку напротив, а за Ромой никто не приходил. Рома хорошо помнил, чем закончилось прошлое ожидание и поэтому был предельно сосредоточен.

Было 31 декабря. Весь медперсонал стал собираться домой. За Еленой Сергеевной заехал муж и они поехали на какой-то прием. Одна за другой уходили медсестры. Все поздравляли друг друга с наступающим, смеялись, целовались. За Ромой никто не приезжал. Хор Турецкого гремел во всю мощь. «Рома, Рома. Пока-а-а-а» – пела эльфийская красотка. Объявилась скрипка, а чуть позже и флейта. Рома сжав руки в кулаки сначала считал до ста и назад, потом просто стал молится. «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй», – повторял он, прислушиваясь к звонкам во входную дверь. За ним никто не приезжал…