Дмитрий Анашкин - «Мой друг – инопланетянин!»

– Как что? «ВДВ наступают», конечно. Продолжение.

Я с сожалением подумал, что сам купил данное произведение на блошином рынке и забыл вовремя выбросить. Да, блин. Пригодилась книжка. Главное, как я помнил из предыдущего опыта, упорство у Петра было феноменальное. Переубедить его было очень трудно.

Выпили еще, поговорили. Тему мести я больше не трогал – сошлись на том, что завтра с утра испытаем транспорт. Здесь мне все-таки удалось танки поотменять. А то он сначала на них собирался к уголовничкам ехать. Решили из моей машины «планетарную матрицу» сделать. Петру, видно, хотелось свою крутизну продемонстрировать – что он там за сюрприз приготовил, он не объяснял, только хитро улыбался. Несколько подумав, я с опаской согласился, взяв с него клятвенное обещание, что машина после этого ездить не перестанет.

***

Автомобиль медленно и плавно поднимался в небо над Васильевским островом.

Было, в общем-то, красиво: солнце в зените, корабли, гостиница «Прибалтийская», планеры, людишки на берегу, шагающие с одного бетонного обломка на другой, пытаясь не наступить на торчавшую из них арматуру. Осколки битых бутылок и окурки, которые гуляющие сами же и выбросили так далеко перед собой, как только смогли. Смогли далеко. Но, поскольку шли тоже максимально бодро, то дошли до окурков, пока те еще горели. И теперь, критикуя Евросоюз и Америку, обжигаясь об окурки, они пробирались к воде.

Я висел над заливом и ничего не понимал.

– Петрович, – я перешел на уважительный тон, – а что теперь?

– Газ нажми, – проникновенно посоветовал Пётр.

Я нажал на газ и машина двинулась вперёд. Впереди было жилое здание, правда, внизу. Перелетели. Я жал на газ и рулил. Жалко, что я никогда не был фанатом вождения. Иначе у меня снесло бы крышу: препятствий никаких – для самолётов низко, для линий электропередач – высоко.

– Ну, начинай с высотой работать, – вещал Пётр. Он сидел рядом и, казалось, скучал.

– Подожди, – прикололся я. – Вон краны какие-то вдалеке. Поехали!

Мне стало интересно. Подлетели к порту. Кран, высоко выставив заклёпанное тело, мерно покачивался в небе.

– Ну, блин, супер! – Только и нашёлся сказать я. – Клёвый какой!

На верхушке, в подобии люльки, восседал усатый мужик серьёзной наружности и абсолютно трезвого вида. «Дык а кого сюда ещё посадить? – подумал я. – Всё строго. Контейнер уронит на пароход – минус контейнер. Да и пароход, поди, тоже затонет. В общем, ответственность».

– Слушай, – пробило меня вдруг. – А почему крановщик не удивляется? Перед ним, что, каждый день машины летают?

– Это я тебе ещё не объяснил, – откликнулся сидевший рядом инопланетянин. – Короче, здесь два режима – вневизуальный и внематериальный. Оба включаются по умолчанию в момент отрыва от дороги. Вверх или вниз. То есть при полёте или при движении под землей. Первый значит, что ты находишься вне видимости окружающих. Второй: то, что ты находишься вне материи. То есть, ты проникаешь через любые материальные объекты, не причиняя им разрушений. Очень полезно, особенно при движении под землёй. Представляешь, какой будет грохот, если ты поедешь под землёй, раздвигая пласты породы? К тому же, все коммуникации порушишь. Да и при полётах: вмажемся, к примеру, вот в такой кран – представь себе масштаб события – в новости попадёшь! Как минимум… – зачем-то добавил Пётр после паузы – видимо, «представлял масштаб».

– А вообще, всё это можно отключить и опять стать видимыми и материальными. – подытожил он

– А как отключить-то? – поинтересовался я.

– Видимость-невидимость отключается аварийкой, – он для наглядности ткнул кнопку. Замигали, защёлкали аварийные огни. Материальность – поднятый ручник. Он потянул ручник, видимо, решив, что я не в курсе, что это такое.

В это время башня крана стала поворачивать в нашу сторону. Мужик в кабине что-то кричал в переговорное и сноровисто двигал рычагами. Мне стало не по себе. До столкновения оставались считанные метры. Размеры стрелы вблизи оказались внушительными. Заклёпанная чешуйчатая поверхность с облупившейся жёлтой краской угрожающе приближалась.

– Не боись, – голосом сурового боцмана попытался приободрить меня Пётр, – мы же нематериальные!

– А ты уверен? – усомнился я. – Мы же не проверяли: вдруг не работает? И вообще, включить – это ручник поднять или наоборот? А чем ты там, кстати, щёлкал?

Видимо, я его сильно загрузил своими вопросами: в глазах Петра заметалось сомнение. Он медленно перевёл взгляд на приближающийся кран.

– Ну, блин… – начал он, и мы одновременно перевели взгляд на крановщика. Его глаза выражали неподдельный ужас. Мужик открыл рот, закрыл, снова открыл. «Кричит «мама», – успел подумать я, и страшной силы удар обрушился на нас…

* * *

«… серьёзная авария на Балтийской таможне. Прямо в разгар рабочего дня обрушилась стрела башенного крана. Вместе с двадцатитонным контейнером большая часть конструкции упала в море. По утверждениям крановщика, непосредственно перед аварией он наблюдал зависший в воздухе автомобиль чёрного цвета с тонированными стёклами. Через лобовое стекло ему удалось рассмотреть двух мужчин среднего возраста, указывающих в его сторону. Как утверждает крановщик, именно от столкновения с этим автомобилем, напоминаем, зависшим на высоте башни крана, и произошло данное ЧП».

На экране сменилась картинка. В кадре появился знакомый мужик с выпученными глазами, интенсивно двигающий руками взад-вперёд, как бы переключая рычаги.

– А они… А я! Они! Я! – Донеслось из динамиков телевизора. Речь мужика разнообразием не отличалась. На заднем плане мелькали люди в белых халатах.

«Это был репортаж из больницы им. И.И.Скворцова-Степанова, – на экране снова появилось лицо дикторши, – куда крановщик помещён для прохождения курса реабилитации».

Последнее было произнесено несколько саркастически. Подразумевалось, что всем хорошо известно, какую «реабилитацию» проходят в больнице им. И.И.Скворцова-Степанова пациенты, чьи краны сталкиваются с пролетающими мимо чёрными автомобилями.

«По данному ЧП возбуждено сразу три уголовных дела: кроме самого факта крушения, выяснилось, что утонувший в море контейнер, принадлежащий пензенскому предпринимателю Ассыку Зысанову, был растаможен по подложным документам. Было задекларировано, что он используется для перевозки предметов, бывших в употреблении, то есть так называемого секонд-хэнда. Данная категория товаров имеет самую низкую таможенную ставку. На самом же деле в контейнере оказалась партия презервативов. Третье уголовное дело возбуждено против начальника таможенного терминала. Как оказалось, вышеупомянутый башенный кран отслужил свой срок ещё в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. То есть его эксплуатация была незаконной в течение более чем 25 лет».