Александр Венгеровский - Рэкетир Мишка

Белянин не верил своим ушам. Сергей Николаевич был первый секретарь райкома, и он никак не ожидал, что и он тоже будет вовлечён, да ещё так сразу.

–Михаил Авдеевич, – начал он, – по-моему, нет никакой необходимости отвлекать Первого.

–Уж вы предоставьте это дело мне, Андрей Васильевич, – ответил майор, набирая номер. – Это необычное дело. Политическое, я бы даже сказал, дело. Сергей Николаевич должен быть в курсе… Алё! Сергей Николаевич? Здравствуйте, Сергей Николаевич! Сергей Николаевич, я вас вот почему побеспокоил: у нас здесь необычный случай, я бы даже сказал, чрезвычайное дело, – и майор стал излагать это дело.

Говорил он всё тем же спокойным, степенным голосом, тем да не тем. Что-то неуловимое в нём появилось, совсем чуть-чуть. Только из-за этого микроскопического чуть-чуть говорил он с Сергеем Николаевичем совсем не так, как с Андреем Васильевичем.

«Да, у нас на Руси, если в чём другом не угнались за иностранцами»… Как там у Гоголя? С помещиком, у которого двести душ, говорили совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста.… А нынче? С директором совхоза разговаривают совсем не так, как со вторым секретарём, а со вторым секретарём совсем не так, как с первым секретарём обкома – и так восходи хоть до Генерального секретаря – всё найдутся оттенки. Эхма! Сто пятьдесят лет прошло, а всё то же, ничего не изменилось! «Но человек не стал лучше!» – как воскликнул бы чеховский Печенег. Вот был бы Михаил Авдеевич его подчинённым, он бы сейчас придрался к нему и так раз… До мата, как он только что зоотехника своего. Ишь, подлец, как распинается: «Да, Сергей Николаевич, сделаем, Сергей Николаевич», – будто специально затем позвонил, чтобы показать Первому, как он млеет от счастья произносить его имя.

–Хорошо, Сергей Николаевич! Да…Да…Да! Я буду держать вас в курсе…Да, лично! Хорошо… До свидания. Всего доброго.

Положив трубку, Свистуненко даже крякнул от удовольствия.

«Выслужился, – подумал про себя Белянин, – и ведь не было никакой необходимости! У него в совхозе такие же фрукты имеются, крохотные начальники – шишки на ровном месте. Звонят ему: «Вот Андрей Васильевич, хотим то-то, то-то сделать. Решили посоветоваться», – и называют какую-нибудь ерунду, ничтожное дело, которое должны бы делать автоматически, вообще без слов. Он то знает их как облупленных: затем звонят, чтобы показать ему – не бездельники, не зря зарплату получают и его любят, не могут без него. Вот и Свистуненко такой же: чай, до сих пор не уверен действительно ли он майор и не сидит ли в этом кресле по какому-нибудь недоразумению.

Андрей Васильевич еле сдерживался. Напрасно он раздразнил себя, уезжая сюда. Зоотехнику он всыпал, да сам душевное равновесие потерял.

А майор, между тем, уже весь отдел собрал. Ввёл всех в курс. Сам письмо прочитал, потом по рукам пустил и сказал:

–Ну вот, товарищи, надо отнестись к этому очень серьёзно. Я бы сказал, налицо попытка террористического акта против видного хозяйственного руководителя нашего района. (Белянина передёрнуло). Необычайной важности дело. Я уже доложил Сергею Николаевичу, он лично держит его на контроле. Какие будут мнения или, может, предложения?

–А какое может быть мнение – положить ему в баул бумажек, устроить засаду и взять с поличным, – сказал лейтенант Арефьев, ещё недавно бывший участковым в совхозном посёлке.

–Та-ак, – удовлетворённо протянул майор и взглянул на директора: мол, видишь, какие у меня толковые сотрудники – моя школа.

–С поличным, конечно, хорошо, – вступил заместитель Свистуненко капитан Обложкин. – Теоретищески всё правильно, а вот как сделать практищески?

–Я, собственно, поэтому и приехал, – сказал Белянин. – О терроризме в данном случае говорить не стоит – обыкновенное вымогательство или даже хулиганство, которое, однако, тоже надо пресечь. Поэтому я поеду, положу бумажки, а когда хулиган придёт за ними, вы его и задержите. По-моему, его даже сажать не надо, достаточно просто выявить.

–Нет, нет, – запротестовал Свистуненко, – ваше участие абсолютно исключено.

Белянин помолчал, потом сказал:

–В таком случае моё присутствие здесь излишне. Я, пожалуй, поеду.

–Погодите, погодите, – встревожился майор, – ведь мы ещё ничего не решили.

–Вот и решайте. Если моё участие не требуется, вам и карты в руки, – и директор «Сибиряка» направился к двери.

–Андрей Васильевич, Андрей Васильевич, – Свистуненко, шумно отодвинув стул, поспешил за ним, словно намереваясь задержать, – как же так, ведь Сергей Николаевич поручил мне организовать вашу охрану.

–Это излишне. Кроме того, если меня будет охранять милиция, это тут же станет известно всему селу, в том числе и преступнику.

–Напрасно, напрасно вы так думаете, Андрей Васильевич, мы умеем работать, – это было последнее, что услышал Белянин, выходя из кабинета.

III

В сонный послеобеденный час вокруг конторы было тихо и безлюдно. Одни трудились, другие прятали своё безделье в каптерках, сторожках и нормировках, а конторские работники зевали в своих кабинетах. Только два мужика, сидевшие на скамейке в тени деревьев прямо перед крыльцом конторы, самым бесстыдным образом нарушали безмятежную тишину. Они были в прекрасном расположении духа, потому что минуту назад бросили через забор в траву пустую бутылку. Их возбуждённые голоса звенели в тишине и отдавались эхом во дворах соседних двухэтажек.

–Коля, послушай, я ей скажу… Я ей скажу: «Ты не гляди на рубаху, а гляди, что под рубахой».

–Ни-ни-ни! Это ей не понравится. Они того, не любят, когда матерятся. Надо культурно, культурно надо! Ты ей лучше скажи: не гляди на рубаху, а гляди…на забабаху, – и Коля радостно засмеялся, очень довольный собой.

–Коля, ты настоящий друг, – растрогался другой пьянчужка с большим горбатым носом и в такой грязной рубахе, на которую действительно не стоило смотреть. – Коля, дай я тебя поцелую!

И так они галдели с четверть часа, но никто из руководителей совхоза из конторы не вышел и не прогнал их. Наконец, они сами поднялись и отправились кого-то осчастливливать, шарахаясь из стороны в сторону так, что чуть не упали на капот затормозившей «Волги», оправились и исчезли с такой быстротой, что вылезшему из машины Андрею Васильевичу осталось только сказать негромко, почти про себя:

–Скоты, какие скоты! Вот и работай с такими!

Мужики были слесарями со второй фермы – с той самой, где ничего не делается. Завтра утром вызвать завфермой с табелем. Не дай ему бог не поставить этим двум прогулы. Вышибет из совхоза с треском. Мутная злоба мелко-мелко дрожала у него внутри, просилась наружу. Всех надо проверять, ни на кого нельзя положиться. Вчера Стрельников – заведующий током, правдолюбец новоявленный – ему сказал: «Вы подмяли людей, не даёте им творчески работать, душите инициативу». Дай таким инициативу! Уже на ступенях конторы пьянствуют, а с инициативой и в кабинет к нему заберутся, и со стола сгонят, сказавши: «Подвинься, мы здесь выпьем». На душе у директора было нехорошо: зачем он сегодня поехал в милицию? Испугался глупого письма до одури, до испарины на лбу, до холода между лопаток. Срам!