Леонид Павлов - Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

О том, насколько крупной политической величиной был Литвинов, говорит то обстоятельство, что, когда началась Великая отечественная война его вернули в Наркомат иностранных дел и 8 июля 1941 года пригласили выступить по радио. Сообщение об этом выступлении и его краткое изложение не только попало в сводки ТАСС и на страницы советских газет 327 , но и все зарубежные информационные агентства сообщили, что Америка, Англия, Канада, Австралия слушают Литвинова. В начале ноября 1941 года Литвинова вызвали из Куйбышева, где он был в эвакуации, назначили заместителем наркома иностранных дел, и в самые трудные для советско-американских отношений годы, отправили послом в США 328 .

И вот такого матерого дипломата, с весьма странной формулировкой «по собственному желанию» заменили, причем – по совместительству, не освободив от должности главы правительства, Молотовым, который не имел ни опыта дипломатической работы, ни необходимых связей, среди соратников прозывался «каменной задницей», и был знаменит только своей феноменальной работоспособностью и собачьей преданностью Хозяину.

Замена Литвинова на Молотова вызвала большую обеспокоенность и рассматривалась в мире как сигнал о смене внешнеполитического курса Кремля. Такое отношение было обусловлено двумя обстоятельствами. Во-первых, Литвинов слыл либералом и сторонником, пусть и умеренным, сближения с демократическими странами Европы и США, а фактической причиной, просочившейся за пределы ЦК ВКП(б) и дипломатических миссий, была нелояльность Молотову, который, в противоположность Литвинову, либералом не был даже по слухам.

Понятно, что Литвинов кем угодно слыть мог только с высочайшего соизволения. В мире бушевал экономический кризис, богатые промышленно развитые страны задыхались от переизбытка продукции, а Советский Союз невероятно высокими темпами осуществлял индустриализацию, строил заводы, фабрики, электростанции, нуждался в промышленном оборудовании, которое сам пока делать не умел, и был, поэтому, бездонным рынком сбыта. Сталину было выгодно заигрывать со странами Европы и США, вот потому им «лояльного либерала» и подсунули. Приход на место Литвинова консерватора и ястреба Молотова ничего хорошего миру не сулил.

Вторым обстоятельством было то, что Максим Максимович Литвинов, урожденный Меер-Генох Моисеевич Валлах, по национальности был еврей. В Европе только в Германии с ее звериным антисемитизмом дотошно выясняли, какой национальности человек представляет государство, с которым предстоит вести переговоры, разве что в штаны свой нос не засовывали. (Назначение Сурица в 1934 году полпредом в Берлин там расценили как издевательство, и контактов с ним избегали, потому Сталин в 1937 году и убрал его от греха подальше в Париж). Считалось, что Гитлер никогда не сядет за стол переговоров с евреем. Поэтому отстранение еврея Литвинова и назначение дважды русского Скрябина-Молотова могло означать, что интерес Кремля к сотрудничеству с демократическими странами иссяк и готовится кардинальная смена внешнеполитических приоритетов, среди которых поиск путей сближения с Германией. Во всем мире замену Литвинова на Молотова поняли правильно и также сочли ее недобрым знаком.

Иностранная печать активно и подробно комментировала перестановки в Совете Народных Комиссаров, однако советская пресса почему-то обошла эти комментарии вниманием, ничего не сообщив своим читателям.

3 мая Бонне через посла в Лондоне Шарля Корбена передал Галифаксу меморандум с ответами на возражения правительства Англии. Бонне вновь настаивал на том, чтобы англичане приняли его проект. Бонне приводил положительные отзывы французского генштаба и заверял англичан, что его проект благоприятно встречен в Кремле. Галифакс хотя окончательного ответа и не дал, но было понятно, что он клонит к отказу. Мотивировка отказа состояла в том, что, что тройственное соглашение с участием Советского Союза даже в том урезанном виде, в каком его предлагает Бонне, способно вызвать и усилить осложнения в Европе. Галифакс по-прежнему отстаивал свое предложение ограничиться лишь «параллельными» акциями путем подписания односторонних деклараций. По данным Корбена, сам Галифакс колеблется, и склонен был бы пойти на соглашение с Россией, но этому активно противостоит Чемберлен, которого столь же активно поддерживают Саймон и министр внутренних дел Сэмюэль Хор 329 .

4 мая Иден, все еще не потерявший большого влияния в политических и правительственных кругах Англии, выступил с речью в Лимингтоне (графство Варвик»). Касаясь внешней политики английского правительства, Иден заявил, что обстоятельства заставляют Уайтхолл вернуться к политике коллективной безопасности, ибо другого выбора для обеспечения мира нет. Эта политика должна проводиться со всей решительностью и уверенностью. Для каждого ясно, что речь Гитлера, произнесенная им на прошлой неделе в рейхстаге, не внесла никаких изменений в международную обстановку. (Более чем странное заявление: мало того, что Гитлер разорвал два очень важных международных договора, он, по сути дела, дал понять всему миру, что это не последние договоры, которые он денонсирует, что его подпись под документом ничего не стоит, и что нужно готовиться к худшему. – Л.П.).

Иден напомнил, что еще год назад он заявил о необоснованности проявленного в то время оптимизма относительно международного положения. Мое заявление, сказал Иден, было основано на глубоком убеждении в том, что Германия и Италия преследуют главным образом стратегические цели и что любой шаг, сделанный ими, направлен к выполнению тщательно разработанных планов, предусматривающих именно такие цели. В заключение Иден призвал к установлению более тесного сотрудничества с Францией и с Советским Союзом 330 .

4 мая французский посол в Берлине Роббер Кулондр сказал Мерекалову, что немцы (особенно Риббентроп) до сих пор не верят в то, что Франция придет на помощь Польше в случае германской агрессии, и рассчитывают на повторение Мюнхена. Со своей стороны Кулондр уверял, что Франция немедленно вступит в войну, как только сама Польша начнет сопротивляться. Франция настроена целиком против Германии, сам Даладье в бешенстве, понимая, что немцы в Мюнхене его обманули. Польша и Румыния ведут сейчас переговоры об обращении союзного договора в антигерманскую сторону. Кулондр сказал, что он обеспокоен предложением двусторонних пактов о ненападении, которое немцы сделали всем скандинавским и прибалтийским странам. Позиция Югославии его не беспокоит, он уверен, что в случае войны Югославия будет на стороне Франции. В германо-японских отношениях роли переменились. Сейчас Германия добивается военного союза, Япония же уклоняется.