Борис Романов - Повесть об Апостолах, Понтии Пилате и Симоне маге

…Вроде бы все понятно говорил Андрей, но я все не мог успокоиться, что-то было не ясно. Ведь если бы Иисус пробыл на земле ещё, скажем, год, Он мог бы все объяснить подробнее и всех Своих апостолов защитить? И победил бы на земле, сначала в Иудее, а потом и везде? – Я спросил и об этом. Андрей ответил не сразу, подумав:

– Тебя вчера чуть не убили, Рем, а ты все туда же, рвешься куда не знаешь. Вот тебя бы, например, сатана на этом бы и подловил. Мысли твои о том, что все можно все же устроить мирно, дайте только время. Иуда думал, что все можно купить и устроить за деньги, или за мир с власть имущими. Ты думаешь, что все можно устроить за время, дайте только время. Не дано нам знать времена и сроки Отца, – и об этом тоже Иисус говорил нам. Каждому дан свой путь, и свой дар от Духа Святого, и свое пятно сатанинское, от прошлых наших грехов, от пакибытия до нынешнего рождения во плоти.

Я навострил было уши и хотел пораспрашивать Андрея про это "пакибытие", но тут радостный шум в доме отвлек нас, – пришли Пётр и Иоанн! Был час девятый с утра, день был в разгаре. Тонкое, немного нервное с утра лицо Андрея просияло. Обычно слегка скованный в движениях, он легко поднялся, даже схватил меня за руку. Мы пошли вниз, в большую горницу. Иосифа ещё не было, он остался в Синедрионе, а Пётр и Иоанн, бодрые и радостные, окруженные людьми, уже начинали свой рассказ. Я передаю его так, как запомнил тогда. Впрочем, Лука все записал потом, я знаю, – ведь это был рассказ свидетелей, в отличие от моих снов и мыслей. А Пётр и Иоанн рассказали вот что:

Синедрион собрался с утра в большой зале при храме, которая была специально предназначена для его заседаний. Были все его члены, семьдесят два человека, иудейская аристократия. В большинстве это были саддукеи знатных родов, а также начальники фарисеев и самые уважаемые в народе книжники, знатоки Торы, и все 24 первосвященника Авиевой чреды, и главный первосвященнник Каиафа, и старый Аннан, его тесть и прежний первый среди чреды. Были другие известные в Иерусалиме старейшины. Были наш Иосиф и Никодим, и ещё несколько менее известных, открыто теперь сочувствовавших Назарянину и Его ученикам.

Петра и Иоанна храмовая стража вывела на середину беломраморной залы и отошла к дверям, где стоял исцеленный вчера Хирам. Первый вопрос был от Каиафы, главного в Синедрионе и среди священников: "Какою силою, или каким именем вы сделали исцеление?" Он и саддукеи не верили во многие чудеса, считали что Велиал отвращает через это людей от веры в единого Бога, который, по их счету, все что должен был совершить, уже совершил, и теперь только и оставалось, что чтить записанное в Торе и соблюдать ее обряды, и надлежало это делать именно им, сидящим в Синедрионе, и главное саддукеям и священникам и лично ему, Каиафе. Вот если бы чудо произошло от кого-то из них, то и спору бы не было. Но от них чудес почему-то не было. А был вопрос.

Пётр и Иоанн в тот момент вспомнили слова Иисуса, который говорил о будущих на них гонениях, и чтобы не думали они, что говорить перед гонителями, что через них будет Дух Святой говорить. И так и вышло, по Слову Иисуса. Пётр сказал теперь нам, и Иоанн подтвердил, что слова сами выходили из них, и не надо было думать, как отвечать этому огромному залу и старцам в белых одеждах. Пётр сказал им:

– Начальники народа и старейшины Израильские! Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, спрашивают как он исцелен, то да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея 1 1 Здесь и далее Рем называет Иисуса Христа «назореем», а его последователей – «назореями» или «назарянами». Это неточное определение, но мы оставили всё так, как в рукописи Рема (примечание переводчика). Для справки: «назорей» – в иудаизме, человек, принявший обет (на определённое время или навсегда) воздерживаться от употребления винограда и произведённых из него продуктов (в первую очередь, вина), не стричь волос и не прикасаться к умершим. , Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставлен сей хромой пред вами здрав. Христос есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения. Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись. Потом, рассказал нам Петр, они узнали в нас учеников Иисуса, которого распяли, и заволновались, но стоявший у дверей исцеленный Хирам и то, что весь Иерусалим знал о вчерашнем чуде у Красных ворот, это не позволило им сразу расправиться с учениками ненавистного Назарянина. Каиафа приказал Петру и Иоанну и Хираму выйти из Синедриона. Совещание там было недолгим, ибо что можно было сделать против очевидного, чему тысячи людей были свидетелями? Только запретить говорить об этом, и запретить им более исцелять от имени Иисуса. Так Пётр и Иоанн рассуждали меж собою за дверьми Синедриона, и когда вскоре их привели обратно в зал, то так и оказалось: Каиафа от имени Синедриона приказал им более не говорить и не учить от имени Иисуса, ничего от Его имени не совершать. Они же ответили вместе:

– Судите сами, справедливо ли пред Богом – слушать вас более Бога? Мы не можем не говорить того, что видели и слышали.

И тут прежде Каиафы и нарушая порядок сказал Никодим:

– Надобно нам отпустить их, так как нет на них никакой вины, и не силой Велиала совершено ими исцеление, а именем Иисуса Назорея, чему тысячи людей свидетели, и могут это подтвердить.

И не было у саддукеев и первосвященников и Каиафы никакой возможности задержать их. И Каиафа махнул рукой, и вышёл в гневе из зала. За ним вышли уже без стражи Петр, Иоанн и Хирам, и тысячи людей, собравшихся в иудейских дворах храма, приветствовали их и шли с ними до самой Овечьей площади, и стояли сейчас на ней, под окнами дома. Там было и большинство новообращенных назореев, и тысячи новых людей. Пётр и Иоанн, рассказав все это нам, пошли к воротам, и все двенадцать Апостолов крестили новых людей, – пять тысяч душ, – до самого вечера. А когда зашло Солнце, то снова, как на Пятидесятницу, свет засиял над домом назореев и над площадью, и был гул, и теперь ещё колебалась земля. Но в этом свете невечернем и в гуле не было страха, а был Дух Святой и знак Божий о славе дерзновения Апостолов и людей. Но все только начиналось.

Глава 8. Претория. Афраний и Титус.

Прокуратор Марк Понтий Пилат жил постоянно в Кесарии, городе специально построенном Иродом Великим для римлян и прокуратора Иудеи на берегу Средиземного моря. В Иерусалиме претория прокуратора размещалась в Антониевой крепости, также построенной Иродом. Мрачная зубчатая Антониева башня возвышалась над городом, видная со всех сторон, и со всех сторон проклинаемая ежедневно иудеями. Крепость была не так великолепна как дворцы Кесарии, но вполне достойна могущественного римского прокуратора, ныне шестого по счету, назначенного четыре года назад всадника Понтия Пилата.