Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

Из ящика стола шеф достал бутылку и стакан. Он налил его доверху и залпом выпил. После этого отодвинул бутылку, но так, чтобы до нее можно было дотянуться. Присутствующие полицейские бросали на нее томительные взоры.

— Говорите! — снова прорычал шеф. Моя роль была ясна, но почему молчит Маррей?

— Говорите! — прорычал шеф в третий раз. Было уже не до шуток. Своим молчанием Маррей только злит его, зачем?

В четвертый раз голос шефа уже звучал более покладисто. Вероятно, он ожидал с нашей стороны отчаянных протестов, попыток защититься и теперь был явно удивлен. Я понял, что Маррей нарочно играл в молчанку.

Шеф налил себе еще стаканчик, выпил его, оценивающе прищелкнул языком и в явно улучшенном настроении проговорил: — Скажите же что-нибудь.

Маррей встал, все напряженно ждали, что же он скажет. Я тоже. Но Маррей лишь едва слышно прошептал:

— Я патриот, господа.

Глаза его увлажнились непролитыми слезами, и вид у него был глубоко несчастный. Даже шефу стало его жалко. Он налил ему стаканчик, который Маррей с благодарностью принял. Промочив пересохшее от волнения горло, он стал говорить. Глубоким, бархатистым голосом, какого я у него и не предполагал, он принялся перечислять свои заслуги. Начал он довольно скромно и правдиво. Он рассказал, как своими исследованиями в области зоологии способствовал развитию туризма в Кении, как проявил себя при переписи животных, как...

Шеф между тем все наливал и наливал. Когда остался всего один стаканчик, они, по очереди отпивая, по-братски его разделили. По мере того, как бутылка пустела, заслуги Маррея возрастали. Когда Маррей заявил, что он правая рука правительства Кении, бутылка совсем опустела. Я облегченно вздохнул, так как дальше оставался только президент. А это было бы уже чересчур. По-видимому, так посчитал и Маррей: его бархатистый голос неожиданно оборвался, и свою речь он закончил, снова перейдя на жалобный шепот:

— Я патриот, господа.

— А он? — спросил шеф, указывая на меня.

— Взгляните на него, господа. Разве он похож на шпиона?

Я не знаю, на кого я похож, но шеф, не возражая, согласился. Маррей выцедил последние капли и продолжил:

— Так знайте же, он...

Маррей тактично отвернулся и покрутил пальцем у своего лба. Моей задачей было хранить молчание, и я продолжал молчать.

— Произошло это с ним в одну страшную ночь, — начал Маррей. И он снова описал ту бурю, когда мы были вынуждены посадить самолет среди буша, но о себе он рассказывал, как о каком-то третьем лице. Кое-что в этой истории он немного изменил: я, например, повис на дереве, он гасил загоревшийся самолет, нас потом, как выяснилось, чуть не разорвали львы, и с тех пор...

— Бедняга, ему так досталось. Но хоть жив остался, а ведь все благодаря тому гениальному летчику.

Маррей одарил меня милой улыбкой, а шеф полиции с любопытством спросил:

— Кто этот летчик?

Маррей скромно потупился и со значением добавил:

— Не будем называть имена — это в высших интересах. Я думаю, он засекречен...

Шеф с уважением взглянул на Маррея и быстро спрятал бутылку. Я даже думал, что он вот-вот вытянется по стойке "смирно". Маррей и тут сориентировался. Помогая мне встать со стула, он сказал:

— Теперь ему уже совсем хорошо. Но когда на него находит...

— Я от всего сердца сочувствую вам, — произнес шеф и протянул мне руку.

— Мы благодарим вас за участие, — ответил за меня Маррей и на прощание добавил:

— Спасибо, что нашли для нас время.

— И вам спасибо, — вежливо попрощался шеф, и мы торжественно удалились. Сборы в дорогу этой ночью были отложены.

В дождливый сезон со временем дожди становятся реже, но сильнее. Как правило, это настоящие грозовые ливни с громом и молнией. Животные уже привыкли к ним и спокойно пережидают дождь, прячась в норах, под кустами и деревьями или просто тесно прижавшись друг к другу. После ливня травянистые долины сплошь залиты водой и там, где совсем недавно стояла сушь и не хватало воды, случаются настоящие наводнения. Ибисы и аисты бродят по воде, подбирая маленьких погибших зверьков, которых течение вынесло из затопленных норок.

В долинах и в лесах с постоянным травяным покровом и сложной системой корней и растений почва не страдает от постоянных обильных ливней. Там же, где она лишена растительности, мчащиеся ручьи и потоки смывают плодородный гумус. В холмистой местности вода вымывает глубокие русла, которые после каждого дождя заполняются водой. С годами они превращаются в глубокие, до нескольких метров овраги, по которым несутся потоки воды, унося с собой плодородную почву, которую природа создавала в течение тысячелетий.

Огромное количество воды, обрушивающееся с дождями на высохшую землю, собственно не приносит особой пользы, так как значительная часть ее стекает в большие реки, которые, выходя из берегов, уносят деревья, погибших зверьков и ил. Вода размывает берега, которые особенно часто обрушиваются в местах, где слоны вырыли глубокие ямы, пытаясь отыскать воду. Небольшие речушки теряются в обширных болотах, другие впадают в бессточные озера и лишь немногие несут свои воды в моря. Можно сказать, что сильные ливни в дождливый сезон, хотя и спасают от засухи, не давая местности превратиться в пустыню, одновременно наносят и значительный ущерб.

Отлов животных лучше всего начинать рано утром или во второй половине дня, ближе к вечеру. С одиннадцати до трех часов дня стоит невыносимая жара, температура на солнце доходит до отметки 50-60 °C.

Животные укрываются в тени акаций, и буш кажется вымершим. Можно было бы отлавливать их и в это время, но животные попросту не выдерживают изнурительной гонки и невыносимой температуры в ящике при перевозке в лагерь: они гибнут от шока. Рано утром при восходе солнца температура на открытых равнинах колеблется от 14 до 22°C, дует приятный, прохладный ветерок. Примерно около 16 часов температура падает до 40°, а на закате солнца она не превышает, как правило, 32°C.

Наступила долгожданная минута. кортеж машин выстроился вдоль пыльной дороги, еще немного, и мы отправимся в буш. Весь день мы укладывали и упаковывали вещи, сейчас наступила ночь, а с нею и долгожданный момент.

Мы стартуем от резиденции Маррея, где размещается его новая фирма, которую он создал лишь для нас, для осуществления замысла чехословацкого сафари.