Татьяна Черниговская - Чеширская улыбка кота Шрёдингера: мозг, язык и сознание

Тема диалога занимает особое место в кругу гуманитарных дисциплин. Возможности ее обсуждения разнообразны и, на первый взгляд, далеки друг от друга: диалог понимается широко – от диалога полушарий мозга до диалога культур. Так, Л. С. Выготский говорит о перерастании диалога «между разными людьми» в диалог «внутри одного мозга» [Выготский, 1982]. М. М. Бахтин подчеркивает, что «событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний <���…> Диалогические рубежи пересекают все поле живого человеческого мышления» [Бахтин, 1979]. Ю. М. Лотман уже прямо проводит параллель между двуполушарной структурой человеческого мозга и культурой, указывая на «биполярность как минимальную структуру семиотической организации <���…> на всех уровнях мыслящего механизма» [Лотман, 1978]. Вяч. Вс. Иванов представляет «процессы обмена информацией внутри мозга и внутри общества <���…> как разные стороны единого процесса» [Иванов, 1978]. И наконец, В. С. Библер обсуждает процесс «внутреннего диалогизма» [Бахтин, 1979] как «столкновение радикально различных логик мышления» [Библер, 1975]. Тот факт, что крупнейшие представители гуманитарной мысли, исходя из разных посылок и опираясь на разный материал, вступают в некий диалог о диалоге, показывает, что диалогичность, «биполярность», по всей видимости, – универсальное свойство человеческого мышления.

В данной статье мы попытаемся показать еще один возможный подход к проблеме диалогизма – нейрофизиологический, и рассмотреть вклад левого и правого полушарий мозга в языковое поведение человека.

Накоплено значительное количество фактов, свидетельствующих о принципиально разной роли полушарий мозга для речи [Балонов, Деглин, 1976; Балонов, Деглин, Долинина, 1983; Иванов, 1979]. Вместе с тем вопрос о нейрофизиологических механизмах обеспечения языковой способности («компетенции» по Н. Хомскому) человека в свете функциональной асимметрии мозга почти не обсуждался. В задачу данного исследования входило изучение отношения к метаязыковым операциям каждого из полушарий мозга. Исследование проводилось на больных, проходивших курс лечения унилатеральными (право- и левосторонними) электрошоками. В результате этой процедуры раздражавшееся полушарие временно (40–60 мин) инактивируется, а второе полушарие реципрокно активизируется, активность этого полушария и определяет поведение испытуемого.

Исследование проводилось у каждого испытуемого в обычном состоянии (контроль), в условиях угнетения правого полушария и в условиях угнетения левого полушария. Испытуемым предлагались тесты на анализ лексического и грамматического материала.

Классификация словпроизводилась любым угодным образом, без ограничения количества классификационных групп. Лексический тест включал в себя набор слов, напечатанных на отдельных карточках: [5] Тестовые слова и фразы закодированы индексами для удобства обработки и иллюстрации материала. Индексация производилась на оборотных сторонах карточек, и испытуемые ее видеть не могли.

Этот набор представляет собой разные типы лексических замен и допускает возможность классификации с опорой на собственно языковые ориентиры (синонимия/антонимия, выраженная с помощью отрицаний при одних и тех же лексемах, и антонимия разных лексем) и с опорой на референтные ассоциации.

Классификация фразтакже производилась в условиях свободы выбора принципа и без ограничения количества групп. Грамматический тест состоял из двух наборов фраз. Первый представлял собой активные и пассивные, прямые и инвертированные конструкции – обратимые предложения без семантического ключа:

Второй набор включал исходные предложения из первого набора (прямые активы) и производные от них негативные предложения:

Выбор вышеперечисленных конструкций обусловлен тем, что они сравнительно хорошо изучены лингвистами, психолингвистами и неврологами и моделируют ряд сложных языковых процедур [Slobin, 1966; Bever, 1970; Fraser, Bellugi, Braun, 1963; Dale, 1972; Pankova, Khrakovsky, Shtern 1977/1978; Ахутина, 1979; Храковский, 1970]. В частности, они использовались ранее для проверки гипотезы Миллера – Хомского, предполагающей психологическую реальность глубинных структур и трансформаций [Chomsky, 1957; Miller, Chomsky, 1963]. Согласно этой гипотезе, говорящий сначала строит ядерное предложение, а потом производит ряд трансформаций с ним, и наоборот, «понимающий» производит детрансформационный анализ, чтобы получить ядерное предложение. При этом каждый этап трансформаций считается отдельной операцией.

Идентификация фразиз первого набора с соответствующими картинками. В отличие от классификации, идентификация «навязывала» смысловой принцип, чем проверялась возможность сведения сложной грамматики к исходной фразе, отраженной в рисунке.

Использование всех этих тестов позволяло, на наш взгляд, судить о языковой компетенции человека. [6] Мы считаем, что, хотя в реальном материале разделение на competence и performance чрезвычайно натянуто, в данном случае – в условиях теста – можно говорить об изучении именно компетенции как в понимании Н. Хомского, так и с позиций И. Бахтина, рассматривавшего «предложение как единицу языка в его отличии от высказывания как единицы речевого общения» [Бахтин, 1979]. Согласно М. Бахтину, «существенным (конститутивным) признаком высказывания является его обращенность к кому-либо, его адресованность. В отличие от значащих единиц языка – слова и предложения, – которые безличны, ничьи и никому не адресованы, высказывание имеет и автора (и, естественно, экспрессию…) и адресанта». Поскольку в ситуации теста это условие «адресованности» не выполняется, можно считать, что мы имеем дело с уровнем языка и изучаем именно competence.

Ниже представлены результаты, полученные при обследовании шестнадцати больных после шестидесяти семи унилатеральных припадков (тридцать четыре правосторонних и тридцать три левосторонних). Обработка данных производилась методами статистики качественных признаков. Использовался коэффициент коллигации Юла, позволяющий оценить чистоту попаданий каждых двух элементов (слов или фраз) в одно классификационное множество [Юл, Кендалл, 1960]. [7] Коэффициент Юла оценивается по формуле: K = AD – BC / AD + BC , где A – число случаев попадания обоих слов (фраз) в одно классификационное множество, B – попадание в это множество только первого элемента, C – второго, D – ни одного. Матрица связи, полученная перебором всех возможных в условиях данного теста пар слов или фраз, служила основой для построения графов и дендрограмм (рис. 1–3). Слияние отдельных элементов в подмножества, отображенные на дендрограммах, производилось методом вроцлавской таксономии [Плюта, 1980].