Станислав Дробышевский - Палеонтология антрополога. Книга 2. Мезозой

Из-за чрезвычайной вытянутости у змей ужаты все внутренние органы. В частности у подавляющего большинства сохранилось лишь правое лёгкое. Впрочем, у питонов-удавов, а также некоторых других змей ( Loxocemus bicolor, Bolyeria multicarinata и Casarea dussumieri ) два лёгких, хотя левое очень маленькое; у карликовых и земляных удавов Trachiboa, Ungaliopus и Tropidophis , а также гадюк левого лёгкого нет, зато есть дополнительное трахеальное. Во имя облегчения и экономии совсем исчез мочевой пузырь.

Змеи знамениты своим тонким раздвоенным языком, что делает их похожими на варанов. Выкидывая язык, змеи собирают химические пробы и отправляют их в развитый якобсонов орган: это отличное приспосбление явно возникло для ловли млекопитающих, активно использующих феромоны для общения (вроде как все уж должны знать, что языком змеи не жалят, но на всякий случай можно это повторить). Челюсти змей невероятно подвижны: апофеоза способность растягивать рот достигает у удавов и яичных змей Dasipeltis scabra , глотающих птичьи яйца. Череп, соответственно, весьма своеобразный; в частности у змей пропала верхняя височная дуга.

В силу приближённости к земле змеи потеряли веки, а потому не мигают; глаз прикрыт прозрачным щитком. Мышцы глаза и ресничное тело сильно упрощены, у большинства нет центральной ямки жёлтого пятна на сетчатке. Некоторые змеи (например, слепозмейки Typhlops ) и вовсе слепы. Ухо у змей тоже исчезло — полностью и бесповоротно, но глухими их назвать нельзя, ведь звуковые колебания отлично передаются по земле, так что змеи прекрасно «слышат» всей поверхностью тела. У самых одарённых — ямкоголовых — развился особый орган — термолокатор, расположенный между глазом и ноздрёй, имеющий вид ямки и чувствующий мельчайшие колебания температуры. Очевидно, такое приобретение появилось только и исключительно для ловли теплокровных, главным образом млекопитающих. Показательно, что даже у сравнительно примитивных питонов Python тоже есть термочувствительные щитки на верхней губе, что даёт возможность изучать эволюцию этого хитрого органа.

Конечно, нельзя не упомянуть о ядовитости многих змей. И она появилась для охоты на теплокровных млекопитающих: с их быстрым обменом веществ ядовитость приобретает особый смысл, а с другой стороны, шустрые звери могли бы убежать и потеряться, если бы не ужасная сила яда.

Как видно, масса змеиных особенностей теснейшим образом связана с мелкими млекопитающими. С другой стороны, нет сомнений, что и наша эволюция в немалой степени направлялась змеями. Например, на деревья наших предков могли загнать именно они. Конечно, потом змеи забрались и на ветки (а самые одарённые — Chrysopelea и Dendrelaphis — даже научились планировать на растопыренных рёбрах), но главное уже было сделано.

Предками змей назывались самые разные ящерицы: вараны, долихозавры и мозазавры, гекконы, сцинки и амфисбены. К сожалению, большая часть находок мезозойских змей — это изолированные позвонки, по которым крайне трудно судить о внешнем облике и родстве их владельцев. Тем не менее, есть и более полноценные остатки.

В отложениях аптского яруса Бразилии найден отличный отпечаток Tetrapodophis amplectus . Эта двадцатисантиметровая змейка имела крошечную головку, чрезвычайно длинное и тонкое тело, а самое главное — четыре вполне развитые пятипалые ножки. Судя по острым зубам во рту и чьим-то косточкам в желудке, тварь была хищная, а специфическая форма позвонков свидетельствует о роющем образе жизни. Правда, некоторые исследователи склоняются к мысли, что тетраподофис — скорее сухопутный родственник долихозавров, а не змей.

Маленькая тонкость

Отпечаток тетраподофиса нашли, что характерно, какие-то любители-грабители, которые незаконно вывезли его из страны и продали. В итоге плитка попала в хранилище музея Золенгофена в Германии, где и была «открыта» палеонтологом Дэвидом Мартиллом. Он вместе с двумя другими европейскими палеонтологами и описал уникальный вид четвероногой змеи. Когда статья вышла, особо политкорректные личности начали возмущаться, дескать, как же так, почему Дэвид не пригласил для написания статьи бразильских учёных? На это он ответил, что змея жила во времена, когда никаких Германии и Бразилии не существовало, а описания должны делаться не по прописке или политическому признаку, а по специальности исследователя.

Tetrapodophis amplectus

Из сеномана змееподобных тварей известно уже гораздо больше, хотя большая часть находок весьма фрагментарна. Например, Coniophis precedens известен по изолированным позвонкам, причём к тому же роду относят останки от сеномана до эоцена, найденные в самых разных местах — Северной Америке, Франции, Судане, Марокко, Индии, Боливии и Бразилии; ясно, что, скорее всего, это разные животные, но неразличимые по имеющимся данным. Судя по малым размерам, кониофисы были крошечными существами — всего 7 см длиной.

Маленькая тонкость

Таксоны, к которым относят слишком много трудноопределимых находок, в палеонтологии, да и вообще биологии называются «мусорными корзинами». Как правило, поначалу это делается по незнанию и недостатку данных, потом из сиюминутного удобства, но довольно быстро такой таксон полностью теряет всякий смысл. Иногда даже приходится менять название самой первой находки, слишком уж много всякой дребедени называется тем же термином. Род « Coniophis » — хороший пример такой «мусорной корзины»: в него сваливают все более-менее похожие позвонки змей от середины мела чуть ли не до середины кайнозоя.

Более полноценные останки принадлежат Najash rionegrina (кстати, родовое название дано в честь змея-искусителя, соблазнившего Еву райским яблочком) из сеноманских отложений Аргентины (90–95 млн л. н.). Это была не такая уж мелкая змея — около 2 м длиной. Она имела частично сросшийся крестец и крошечные, но массивные и вполне работоспособные задние ножки. Вероятно, нахаш тоже был роющей или, по крайней мере, наземной змеёй. Сопоставима по примитивности Dinilysia patagonica из коньяка Аргентины; судя по строению её внутреннего уха, она тоже была роющей, а не морской. При этом она, как и нахаш, вырастала почти до двух метров — очень немало для профессионального диггера, больше всех ископаемых или современных рекордсменов в этом трудном виде спорта. То ли земля в мезозое была мягче (цветковых растений с мочковатыми корнями, вероятно, было меньше), то ли время обязывало.

Маленькая тонкость

Образ жизни накладывает мощный отпечаток на строение внутреннего уха. У морских рептилий преддверие внутреннего уха маленькое, а полукружные каналы большие, толстые и широко растопыренные. У обычных наземных ящериц и змей преддверие побольше, а каналы почти такие же. У землероев же преддверие огромное, в виде шарообразного пузыря, с широченным овальным отверстием, тогда как каналы тонюсенькие и еле отстоят от преддверия. Это строение позволяет улавливать низкочастотные вибрации, передающиеся через почву. У динилизии строение внутреннего уха образцово и бесповоротно роющее.