Эдди Штерн - One simple thing: почему йога работает? Новый взгляд на науку йоги

Первая из пяти клеш – это поле, внутри которого произрастают все остальные. Иными словами, это неведение о том, кто мы. Когда вы знаете, кто вы, все остальные омрачения отпадают. Знание своей истинной природы называется «видья» ( vidya ; «знание»). Это опыт переживания своей природы как осознанности, сознания или свидетеля. Знание собственной природы автоматически исключает все остальные виды страдания. Гласная а в санскрите может обозначать противоположность или отсутствие чего-либо. Если видья ( vidya) – это знание, то авидья ( avidya) – отсутствие знания. У нас могут быть обширные познания определенного типа: школьное и книжное знание, мастерство в изобразительном искусстве или музыке, математическая наука; мы можем много знать о политике или медицине, но мы не знаем ничего о нашей внутренней природе. Авидья чаще всего переводится как «невежество», но это не означает невежество в любых областях; это не означает, что мы совершенные идиоты. Это невежество касается одной-единственной вещи: знания о том, кто мы. Это в действительности самое важное из того, что нам нужно знать. Когда мы знаем, кто мы, ложные идентификации опадают, как осенние листья с дерева. Остается только сознание.

Когда мы не знаем, кто мы, приходится создавать себе идентичность, повествование, которое является ложным по своей сути. Эта созданная нами идентичность может меняться в зависимости от того, к чему нас тянет, или, наоборот, от того, что нас отталкивает. Это называется «асмита» ( asmita) , или чувство «я». Созданный асмитой рассказ о себе – это не эго, это истории, которые заменяют нам знание своей истинной природы. Это повествование меняется на протяжении всей жизни. В лучшем случае оно ведет нас к истории, в которой нет рассказчика и сюжет которой состоит в простом восприятии настоящего.

Когда я был подростком, музыка определяла мою историю. Когда я идентифицировал себя как панк-рокер, у меня были ирокез и рваные джинсы. Я носил кожаную куртку, булавки и майки с изображениями моих любимых групп, чтобы все были в курсе моих интересов. Несколькими годами позже я открыл для себя готику, покрасил волосы в черный, добавил пирсинга и носил исключительно одежду черного цвета. Один сюжет следовал за другим до тех пор, пока я не нашел мир, живущий в более здоровом измерении. Все наши идентичности основаны на том, что мы отождествляем себя с чем-либо и считаем это нашей истинной природой. Но это не так. Это только временные и вымышленные идентичности, которые заполняют собой неведение о настоящей природе человека.

В 1986 году я окончил школу и работал в музыкальном магазине Bleecker Bob’s в Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке. Еще там работал парень по имени Тэд. Он был вегетарианцем. В 1970-е он занимался йогой с Амритом Десаи, читал много философских книг и продавал МДМА. В то время мой образ жизни полностью выходил за рамки здорового и был основан на «Биг Маках», пицце, капучино, газировке, пиве, текиле и сигаретах. Это была моя обычная диета. Я ел овощи только в составе томатного соуса на пицце или если это были лист салата, маринованный огурец и помидор в «Биг Маке». Тед рассказал о вегетарианстве, и я подумал: «Звучит замечательно. Думаю, я бы хотел быть здоровым». И начал со следующего дня. В первый месяц я не знал, что есть, и питался салатом айсберг, яблоками и рисовыми пирожными. Понемногу я научился готовить несколько макробиотических блюд из книги, которую нашел. Это была книга «Макробиотический путь» Мичио Куши. В ней также были описаны упражнения, которые Куши рекомендовал выполнять, чтобы поддерживать поток энергии в теле. Я попробовал их, не зная, что это были, по сути, позы йоги. Так я пришел к йоге.

Скоро цвет моей одежды с черного сменился на белый, волосы отросли (и, заплатив немалую сумму, я вернул им цвет, максимально близкий к моему естественному рыжему), музыкальные вкусы изменились, и стиль жизни радикально преобразился. Вместо того чтобы возвращаться домой к шести утра, я начал вставать в пять или шесть, чтобы заниматься чантингом и медитацией. Это была новая идентичность, новая история. Я полагал, что все это приблизит меня к ответу на вопрос: кто я? Проблема всех идентичностей в том, что они будут вас ограничивать. Независимо от того, насколько они благонамеренные, ваша привязанность к ним будет барьером. Считая себя йогином, духовным практиком, я всего лишь создал еще одну ложную идентичность. Она позволяла мне считать, что я знаю лучше, чем те, кто не придерживается вегетарианской диеты, не занимается йогой и не медитирует. Любой рассказ – это ограничение, любая история иллюзорна, любое повествование сковывает нас авидьей. Единственная история, которая ведет к освобождению и которую мы можем рассказать себе, – это та, в которой нет сюжета. Если в течение дня мы можем просто смотреть истории, возникающие в нашем уме, и не отождествляться с ними, ум станет очень тихим. Мысли не могут обитать в уме, который в них не вовлекается, а мысли – это истории. Самая непростая история, которую можно себе рассказать, – это история о том, что мы не являемся телом, поскольку большинство наших ошибочных повествований произрастает из идентификации с телом.

Великие эпосы традиции индуизма объемны, подробны, характерны сложностью сюжетных переплетений и полны историй, изобилующих моральными дилеммами и злодеями, которые часто достаточно добры. Дело не в том, что истории – это плохо. Но если мы не осознаем, как сами создаем их, они начинают связывать нас ограничениями. Привязанность к нашим историям может напоминать жизнь во мгле либо быть категорическим отрицанием нашей истинной природы. Это в какой-то момент приводит нас к ощущению, что мы не живем в гармонии со своим высшим «я». Джеймс Болдуин отразил боль этого конфликта и описал проблему авидьи очень понятно: «Коллизия между представлением о себе и реальным “я” всегда очень болезненна. Можно поступить с ней двумя способами: встретиться лицом к лицу с этим конфликтом и попытаться стать тем, кто ты есть; или отступить и постараться остаться тем, кем ты считал себя, той фантазией, которая неминуемо приведет к погибели» [50] James Baldwin, The Price of the Ticket (New York: St. Martin’s Press, 1958), 244. . Доктор Роберт Свобода рассматривает асмиту в другом ключе, мягком и более практичном. Он говорит: «Важно иметь здоровую историю о себе. Важной частью здоровой истории является понимание того, что придает смысл жизни, и что вы делаете, чтобы актуализировать его» [51] Возможно, из журнала Namarupa Magazine , но я потерял ссылку в своем блокноте, куда я выписал эту цитату. .

Асмита, в этом понимании, может стать способом исследования своего жизненного предназначения посредством повествования о личности. Она поможет выяснить, живем ли мы в соответствии с этим предназначением. Невролог и психиатр Виктор Франкл, переживший Холокост, обсуждает похожий взгляд на развитие здоровой истории в своем всемирно известном и разошедшемся многомиллионными тиражами бестселлере «Человек в поисках смысла» . Его идея состоит не в том, что жизни присущ определенный смысл, а в том, что жизнь чего-то требует от нас. Если мы правильно отвечаем на это требование, мы открываем смысл в своей жизни. Он говорит: «Не нужно искать абстрактный смысл жизни… Не нужно спрашивать, в чем состоит смысл человеческой жизни. Скорее, нужно понять, что вопрос этот направлен самому человеку. Одним словом, этот вопрос задает человеку его жизнь, и ответить он может только своей собственной жизнью… Смысл жизни меняется, но никогда не перестает существовать». Это очень здоровый подход к асмите, к развитию здоровой истории о себе. Такая история не сконцентрирована на самой личности, а чувствительна по отношению к миру и смыслу жизни в его изменяющихся условиях.