Роб Данн - Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков

Оказалось, что Diestrammena asynamora не единственный вид азиатских кузнечиков, вселившийся в дома. Внимательно рассмотрев присланные фотографии, мы обнаружили на них еще одного представителя того же рода — D. japonica, тоже, вероятно, японского происхождения.

Илл. 7.3.Пещерный кузнечик Diestrammena asynamora в подвале одного бостонского дома. (Фото: Петр Наскрецки.)

Когда Эм-Джей определила, какие именно виды пещерных кузнечиков встречаются в подвалах, ей захотелось понять, сколько их там. Вместе со студентом, которого звали Натан Ласала, она обследовала популяции кузнечиков в десяти домах, расположенных здесь же по соседству, в городе Роли. Задачей Натана было расставить ловушки (пластиковые стаканчики, точно такие, какими студенты колледжей играют в «пиво-понг») на различных расстояниях от домов, где были зарегистрированы насекомые. Таким образом мы рассчитывали определить, насколько они могут удаляться от своих убежищ. Мы надеялись, что студенты колледжей не станут подбирать эти стаканчики или — уж не знаю почему возникло это опасение, но оно пришло на ум каждому из нас, — мочиться в них. Нам еще предстояло придумать, как заманить кузнечиков в эти ловушки. Я не знал, как это сделать, но у Эм-Джей ответ был готов. Как современная Пеппи Длинныйчулок (только не со шведским, а с аппалачским акцентом) она рассмеялась и сказала: «Все знают, что кузнечиков очень легко ловить на патоку!» Положим, я точно не входил в число этих самых «всех», но Эм-Джей оказалась права. Она велела Натану наполнить пластиковые стаканчики патокой, и в них в самом деле стали попадаться кузнечики, причем по мере удаления от домов их становилось все меньше. Имея такие данные и зная, какой процент домов заселен насекомыми, Эм-Джей и Натан смогли получить грубую оценку общей численности пещерников ( Diestrammena asynamora ) на востоке США (при условии, что полученные нами сведения об их образе жизни характерны для вида в целом, что представляется вполне допустимым). Полученное ими число, которое я считаю даже заниженным, оказалось вопиющим: 700 млн пещерных кузнечиков — почти миллиард животных размером с большой палец проживали в наших домах никем не замеченными.

Вы только вдумайтесь! Два вида весьма крупных насекомых незаметно вселились в наши жилища прямо у нас под носом. Что тогда говорить о нашей способности отслеживать более мелкие виды и их перемещения. Не могу сказать наверняка, но, скорее всего, они тоже расселяются незаметно для всех. Эм-Джей взялась за подготовку научной статьи о пещерных кузнечиках. Для нас это стало значительным открытием. Два крупных и практически неизученных вида насекомых живут под одной крышей с нами в течение нескольких лет (если не десятилетий), и никто об этом не подозревает! Мы чувствовали себя как братья Бегуаны, если не считать того, что вместо пещеры, полной чудес, мы спустились в обычный городской подвал. И, подобно этим трем братьям, мы не собирались останавливаться на достигнутом.

ОТКРЫТИЕ, что почти миллиард японских кузнечиков, каждый величиной в дюйм, живет незамеченным в наших домах, меня несколько ошеломило. Нетрудно догадаться, что произошло. Представьте, что вы — обычный человек, не ученый — обнаруживаете в своем подвале подобную тварь. Наверняка вы решите, что уж ученые-то точно знают, что это такое. Если вы ученый, но не специалист-энтомолог, то в подобной ситуации вы скорее всего предположите, что энтомологи точно знают, что это такое. Если вы энтомолог и находите у себя дома такое насекомое, вы предполагаете, что специалисты по пещерным кузнечикам точно знают, что это такое. Но на деле сейчас в мире есть только два таких узких специалиста, и в их домах нет пещерных кузнечиков. Я задумался: правда ли это явление — представление, что знает кто-то другой, — больше связано с присутствием дома, чем где-то еще? Дом — это место, где мы стараемся держать под контролем все происходящее, место, где не должно быть никому не известных вещей. Если это верно, то здесь не только можно сделать немало удивительных открытий, но и узнать нечто новое, что напрямую затрагивает жизнь множества людей.

Как же проверить мою идею о феномене, который я назвал «синдромом дальнозоркого эколога»? Можно, например, просмотреть музейные коллекции насекомых и узнать, где были найдены представленные в них экземпляры. Когда я сделал это, оказалось, что экологи и в самом деле не очень склонны собирать насекомых в плотно заселенных людьми местах. Если они все же делают это, то их внимание в основном ограничено небольшим числом конкретных видов. Например, почти все энтомологические коллекции на Манхэттене за последние два десятилетия — из Центрального парка, и представлены в них в основном медоносные пчелы, тли и почвенные клещи. Впрочем, это могло объясняться бедностью фауны в самых заселенных местах Манхэттена. Однажды я имел возможность обсудить это с Мишель Траутвейн и ее мужем Ари Лита, пригласившими нас с женой к себе на ужин. Это мои близкие друзья, а Мишель, кроме того, — одна из ведущих мировых экспертов по эволюции мух. Это было как раз тогда, когда мы начали разбираться с историей пещерных кузнечиков. Мы с Мишель размышляли о том, какие виды членистоногих можно найти в домах Нью-Йорка или Роли, если хорошенько их обследовать. Не выпуская из рук своих бокалов, мы переходили от одного подоконника к другому в поисках насекомых. Мы увидели несколько различных пауков, немного высохших мух и даже пару видов жуков. Ни я, ни она не знали, что это за виды, но думали, что кто-то другой должен это знать. Похоже, что мы тоже подвержены синдрому дальнозоркого эколога! Конечно, при желании мы могли бы определить всех найденных животных. А еще лучше было бы обследовать сразу несколько домов в поисках скрывающихся в них членистоногих. Мы предполагали, что их окажется немало, возможно сотни видов. В этот поздний час насекомые стали для нас прекрасным поводом задуматься о величии мироздания и о перспективах нового исследовательского проекта. Время для этого было самое подходящее: Мишель как раз начинала собственную программу исследований в Музее естествознания Северной Каролины, в рамках которой можно было бы обследовать фауну членистоногих жилых домов и определить, какие виды в ней представлены. Мы подняли бокалы за здоровье насекомых и вернулись за стол к нашим «половинам» продолжать разговор о судьбах мира.

Далеко не всякая идея, которая кажется гениальной за вечерней выпивкой, сохраняет свое очарование наутро. Тем не менее на следующий день мы не остыли, однако возникли некоторые проблемы. Начать с того, что все энтомологи, которых мы посвятили в нашу затею, нашли ее скучной. Студенты, которых мы пытались привлечь в помощники, как правило, отказывались; куда интереснее на их вкус было поехать в тропические леса. Один мой друг заметил, что если мне так хочется отыскать несколько новых видов, то проще отправиться в джунгли и собрать насекомых с первого попавшегося бревна. «Старик, не трать свое время на подоконники и кухни, махнем лучше опять в Боливию!» В минуты, когда нами владело оптимистическое настроение, мы с Мишель думали, что все они ошибаются. Но порой нас тоже грызли сомнения. Возможно, пещерные кузнечики — всего лишь странное исключение. Но, несмотря ни на что, мы продолжали двигаться вперед.