Роб Данн - Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков

Знакомство с пекарями побудило меня выпекать вместе с моими детьми домашний хлеб. Мы тоже экспериментируем с различными видами закваски (одну из них я выставил на улицу в надежде поймать с ее помощью какие-нибудь интересные виды грибов). Закваска преподала мне важный урок умеренности и осмотрительности, научив, что есть простые способы благоприятствовать полезным видам, одновременно защищаясь от патогенов. Это пока еще не изменило мою жизнь, но меняет образ мыслей. На меня сильно повлиял тот факт, что на руках пекарей преобладают бактерии и грибы из закваски. Ежедневный труд пекаря оставляет своего рода отпечаток на его коже. Но это характерно не только для пекарей. Кожа всякого человека — отражение его повседневной жизни, касается это и видов, населяющих наши дома. В темные века некоторые думали, что Бог живет в сердце человека и записывает в нем как каждый хороший поступок, так и каждый грех. Теперь мы знаем, что сердце — это просто насос, лишенный всякой сентиментальности. Но биологическое разнообразие вашего тела и вашего дома действительно служит своеобразной летописью вашей жизни, так же как количество бактерий на руках хлебопека показывает, сколько времени он тратит на выпечку. Должен заметить, что, как только наши пекари узнали о том, что их руки покрыты микробами из закваски, они захотели узнать, у кого их больше всего. Кто из них наиболее полно отдает себя хлебу?

Для меня это и есть самый большой урок. Виды организмов, населяющие наши дома, характеризуют нашу собственную жизнь. Наскальные рисунки первобытных людей изображали животных, которых они наблюдали, преследовали или боялись. Пыль на стенах вашего дома содержит виды, которые живут с вами под одной крышей. Она рассказывает о том, с какими видами мы контактируем, а с какими утратили контакт, рассказывает о том, какой образ жизни мы ведем. Что может поведать обо мне пыль на стенах моего дома? Я хотел бы, чтобы она говорила, что моя жизнь протекает в постоянном контакте с биологическим разнообразием; что я провожу с семьей на открытом воздухе столько же времени, сколько и в четырех стенах; что я способен ценить величие биологического разнообразия и те услуги, которые оно оказывает; что виды, живущие со мной под одной крышей, ежедневно пробуждают во мне такое же чувство изумления, которые испытывал первый микробиолог — Антони ван Левенгук. Каждое утро Левенгук просыпался с мыслью, что окружающая его жизнь состоит в основном из полезных и «хороших» видов и что большую часть этой жизни, где бы вы ни находились, еще предстоит изучить. Левенгук жил в то время, когда человек только приступал к познанию окружающего его биоразнообразия. Мы тоже.

Я читаю раздел «Благодарности» в книгах в ожидании, что в них мне откроются какие-то секреты, наподобие магии пекарского искусства. Первое, что я должен сказать об этой книге, если вы хотите узнать ее секреты: в сравнении с другими, написанными мной, она в основном рождалась за обеденным столом. Многие из ее историй — результат моих бесед с женой, Моникой Санчес, и с нашими детьми об окружающих нас живых существах. Содержание книги в значительной степени навеяно часами, которые мы провели в собственном доме, а также других домах по всему миру, местами, где мы останавливались, и археологическими памятниками, которые мы посетили. Чтобы понять историю человеческого жилища, наши дети обошли стоянки древних людей в десятках стран. Они обошли музеи, один за другим, рассматривая реконструкции древних домов. Вместе с нами они бродили по полям хорватских фермеров в поисках тайных, неизвестных науке римских руин. Они спускались в пещеры, чтобы собирать в полумраке чешуйниц. Целыми днями они наблюдали за экспериментами по выпечке хлеба в окружении пекарей, распевающих свои песни о хлебе. И, конечно же, они участвовали в проектах по изучению муравьев на заднем дворе, пещерных кузнечиков в подвалах, микробов из закваски и многих других.

Итак, первый секрет этой книги состоит в том, что с ней мне очень помогала моя семья. Второй секрет заключается в том, что точно так же поступали десятки, может быть, сотни людей, с которыми я работаю в своей «лаборатории» и дружественных лабораториях в других учреждениях. Надо пояснить, что, когда ученые используют слово «лаборатория», они обычно имеют в виду помещение с высокими табуретами и людьми, которые вместе с лабораторной мебелью его занимают. «Лаборатория» в понимании экологов — это совсем другое. То, что они делают, не всегда требует дорогостоящего оборудования, объектом изучения может быть самое банальное ведро с грязью. Вот почему для экологов «лаборатория» необязательно означает физическое пространство, где работают люди. Часто сотрудники такой лаборатории рассеяны по всему миру. Моя лаборатория — это коллектив умов, объединенных общими поисковыми задачами. Это группа людей, не только делающих удивительные открытия, но и вовлекающих в эту деятельность широкую публику. Мою лабораторию и другие лаборатории — в Колорадо (лаборатория Ноя Фирера), Массачусетсе (лаборатория Бена Вольфа), Сан-Франциско (лаборатория Мишель Траутвейн) и в полудюжине других мест — тесно связывают общая работа и мировоззрение. Участники этой интеллектуальной сети внесли свой вклад в каждую главу моей книги. С некоторыми из них вы познакомились на страницах книги, но не меньшая их часть осталась в тени. Многих я не назвал в какой-то мере потому, что их роль была настолько центральной и системообразующей, что сложно охарактеризовать ее. В этом состоит одна из «закавык» науки. Нас часто спрашивают, кто именно сделал то-то и то-то, но индивидуальный вклад каждого бывает очень сложно вычленить.

Приведу в пример несколько человек, которые способствовали тому, чтобы эта книга появилась на свет, но они лишь бегло упомянуты на ее страницах. Андреа Лаки и Иржи Хулкр, семейная пара. Появившись в моей лаборатории, они привнесли новизну в наше взаимодействие. Для привлечения широкой публики к изучению муравьев Андреа запустила проект «Муравьиная школа». Андреа и Иржи совместно со студенткой Бритни Хэкетт реализовали также проект «Биоразнообразие в пупке», в котором исследовались пробы, взятые из пупков людей по всему миру, чтобы выяснить, какие виды кожных микробов встречаются в них чаще других и почему. Как раз в то время Мэг Лоумен возглавила Центр исследований природы в Музее естествознания Северной Каролины. Мэг с энтузиазмом взялась за дело, стараясь привлечь широкую публику. Она сыграла ключевую роль на начальных этапах реализации муравьиного и «пупочного» проектов. Помощь в работе с Мэг и музеем оказали Дэн Соломон, в то время декан Колледжа естественных наук, и Бэтси Беннет, бывшая в то время директором музея. Они помогли выстроить политическую и финансовую инфраструктуру, облегчающую масштабное взаимодействие с населением. В этой книге я рассказал лишь о небольшой части проделанной нами работы в проектах с муравьями и пупочной флорой, но именно она заложила основу для дальнейшего изучения жизни в человеческих домах. Она заложила фундамент книги.