Клим Сулимов - Культура отечественного собаководства XX–XXI вв. (комментарии, реплики, размышления)

Широта размерных рамок стандарта говорит об универсальности породы, ибо производственную специализацию собаки в первую очередь определяет рост. И если австралийский динго, не только активный хищник, но и собиратель, предопределил основной массе домашних собак следовать его росту 50–55 см, то малорослые породы, величиной с «поющего» динго, при высоте в холке до 45 см повторяют обыкновенного шакала, истинного хищника-собирателя.

Сопоставимые же по росту с крупными подвидами волка молоссы, напоминая уже семейство медведей, хотя это сходство носит у них почти карикатурный характер, свидетельствует о самом раннем отклонении этих пород от нормы вида Canis familiaris, когда человека больше всего привлекал её аномально крупный рост, достигавший высоты в холке более 70 см. [ 35].

Эту «размерную триаду» видов рода Canis, участвовавших в видообразовании домашней собаки, автор этих строк, при поддержке журнала «Охота и охотничье хозяйство», в лице редактора отдела собаководства В. Г. Холостова, предлагал взять за основу и при формировании заводских отродий охотничьей лайки.

Прецедентом служили те же лайки Японии, ставшие заводскими породами, а также пудели, терьеры и другие породы с таким же разделением по росту.

Это предложение, альтернативное только что принятым Главохотой РСФСР «географическим стандартам», разработанным во ВНИИО Эдмундом Иосифовичем Шерешевским (ЭИШ), журнал «Охота и охотничье хозяйство» № 6, за 1966 г., без ведома ЭИШ, контролировавшего раздел Собаководство, вынес на обсуждение кинологической общественности.

Новый взгляд на образ промысловой лайки вызвал переполох у сторонников признанного Главохотой РСФСР «породотворца» из ВНИИО, полагавшей, что этот наболевший вопрос окончательно ею решён и «снят с повестки дня».

Благой же целью ЭИШ, внедрявшего стандарты укрупнённых «географических пород» промысловой лайки, также было сокращение у неё псевдопород, а по существу этнических отродий, не поддававшихся никакому рациональному учёту, но требовавших охотничьей общественностью их «чистопородного» разведения.

Все лайки, ввозимые из промысловых регионов в Москву, ставшую благодаря школе МО «Красная звезда» кинологическим центром страны, претендовали на статус пород.

Разобраться с их «псевдопородами» на основании справок сельских и кочевых Советов, заменявших лайкам, ввозимым из промысловых районов, родословные свидетельства были бессильны и опытные специалисты Кинологического совета Главохоты РСФСР: М. Г. Волков, М. А. Сергеев, А. В. Платонов, оказавшиеся на беду в то опальное для них время «формальными генетиками», отбывавшими «срока» в «не столь отдалённых местах».

Географические же стандарты, скомпилированные наспех ЭИШ, создавали иллюзию компромисса молодым сторонникам единого стандарта охотничьей лайки и «лаечникам» со стажем, стоявшим за «сбережение» всех её «пород», приспособленных к укладу жизни аборигенов и промыслу местной охотничьей фауны, зависевшему от конъюнктуры на рынке пушнины (см. комментарий Е. А. Оборотовой).

Воспроизводство же охотничьей лайки в кинологических центрах, возникших вслед московско-ленинградскому кусту в Казани, Новосибирске, Хабаровске и других крупных городах, учитывало лишь её общий экстерьер да досуг в охоте на вездесущих белку и утку.

Все «неудобные» для полевых испытаний виды промысловой фауны Сибири из-за их отсутствия в охотугодьях под Ленинградом, Москвой, Свердловском и Казанью, городскими любителями лайки оставались невостребованными, приводя её спортивные отродья к узкой специализации для охоты на белку и утку, а ещё вскоре и к травле «цепного» медвежонка [ 189].

Однако укрупнённые псевдопороды, созданные в одночасье, но с расчётом на промысловых охотников без учёта их интересов, были обречены стать лишь достоянием городских «охотников воскресного дня», как их называл известный кинолог В. Г. Гусев.

В угоду им, приобщавшимся к «спортивной» охоте ради получения их лайкой дипломов по белке и утке, да начавших состязаться с той же целью и в травле «цепного» медвежонка, были разработаны единые правила полевых испытаний всех псевдопород охотничьей лайки, независимо от их «этногеографических» названий, размеров и окрасов.

Надуманность породообразующего значения окрасов в разделении охотничьей лайки на «этногеографические» псевдопороды, а фактически на те же отродья, которые иначе не различались, свели на нет благую цель их «укрупнения».

Волюнтаризм в собаководстве, процветавший, с подачи Т.Д. Лысенко, во всех отраслях биологии, нанёс урон и важнейшей промысловой породе, обернувшись с «разработками» у неё так называемых этногеографических стандартов, истреблением так называемых «лайкоидов», ставших, вдруг ими на своей родине из-за «одиозно нестандартных» окрасов.

Неоправданные издержки не только в кинологических центрах, но и на местах пушного промысла, несмотря на то что в середине 50-х годов дикая пушнина для страны была важнейшим источником валюты, сошли ВНИИО с рук, где работал ЭИШ, благодаря его демагогическим выступлениям на собраниях института с позиций «марксистско-ленинской самокритики» писал в своей книге «Звери и люди» известный учёный-охотовед С. А. Корытин (Вятка, 2002. С. 101).

Отсутствие полового диморфизма у динго, олицетворяющего норму вида Canis familiaris, повторяется и у ездовой лайки, что побудило ЭИШ, лучше знавшего эту породу, пренебречь данным признаком и у охотничье-промысловой лайки, отразив это в своих «географических стандартах». Но у промысловой лайки, с её универсальным применением на границах с пастушьим и ездовым использованием половой диморфизм выражен особенно резко.

Эталоном чёткой стабильности этого признака у заводских пород служит лишь фокстерьер. Верхние пределы высоты в холке кобелей 41 см, сук 39 см, с различием в 2 см, т. е. 5 % от предельного роста кобеля, в данной породе стойко наследуется.

Но те же 2 см, утверждённые охотничье-промысловой лайке, у которой высота кобелей на её исторической родине была около 60 см, а половой диморфизм достигал, как минимум, 5 см., составляя уже 7 % от предельного роста кобеля, стал в разработке географических стандартов промысловой лайки вершиной формализма и безответственной профанации, ибо половой диморфизм у неё был занижен, по меньшей мере в 2 раза [ 45].

Но, возглавляя в Москве все экспертные комиссии, ЭИШ, волевым порядком исключал из разведения сук, оказавшихся на 2 см, ниже надуманного им предела, чему следовали на местах и его приверженцы. Крупные же суки, не уступавшие по таким «стандартам» в росте кобелям, давали сыновей выше надуманных пределов уже на 3 см и более, ибо они наследовали половой диморфизм, достигавший у промысловой лайки 7 %.