Сэмюел Стернберг - Трещина в мироздании [litres]

Хоть это и было непросто, я сумела найти коллегу, который мог в январе подменить меня на кафедре, и отправилась в Давос пораньше, чтобы принять участие в пресс-конференции Байдена, которая оказалась ровно настолько прекрасной, насколько и предполагалось. Я узнала много нового от других участников, многие из которых были учеными, непосредственно принимавшими участие в исследованиях рака, в разработке лекарств и лечебной практике. По мере того как они делились с аудиторией новейшими открытиями в этой области медицины, мне становилось все яснее, как далеко мы продвинулись в лечении рака с 1995 года, когда мой отец вступил в краткую и столь неравную борьбу с меланомой. Но так же четко я поняла, сколько нам еще требуется пройти, чтобы найти эффективные средства лечения этой болезни – и уж тем более полного избавления от нее. И тут я в очередной раз напомнила себе, каким образом CRISPR может ускорить процесс прохождения этого пути.

На пресс-конференции, обсуждая технологию CRISPR и ее применение в лечении рака, я видела перед собой батарею телекамер и толпу аккредитованных журналистов – и внезапно почувствовала, что смотрю на себя глазами этих репортеров, недоумевающих: а что специалист по биохимии РНК делает рядом с врачами, посвятившими себя борьбе с раком? Для меня было честью присутствовать там, и в то же время я была слегка смущена тем, какой далекий – и в прямом, и в переносном смысле – путь я проделала, чтобы обсуждать столь важный вопрос здравоохранения плечом к плечу с вице-президентом Соединенных Штатов.

Среди политиков и ученых (да и во всем обществе) все больше признается важная роль, которую редактирование генома может сыграть в разработке новых методов лечения или даже в полной победе над различными заболеваниями. В дополнение к федеральной поддержке фундаментальных исследований в этой области в форме грантов в процесс все больше вовлекается и частный бизнес. В число сооснователей трех связанных с терапией стартапов, два из которых базируются в Кембридже, штат Массачусетс, и один – в швейцарском Базеле, входят ученые (включая меня и Эммануэль), и эти стартапы уже получили венчурные инвестиции в размере сотен миллионов долларов [196] Эти три компании – Editas Medicine, Intellia Therapeutics и CRISPR Therapeutics . . На момент написания этих строк все эти три компании стали открытыми акционерными обществами. Пенсильванский университет проводит клиническое исследование основанного на CRISPR средства, которое может стать первым разрешенным в США препаратом подобного рода; инвестор проекта – интернет-миллиардер Шон Паркер [197] S. Reardon, “First CRISPR Clinical Trial Gets Green Light from US Panel”, Nature News , June 22, 2016. . Новый биотехнологический институт в Сан-Франциско, аффилированный с Калифорнийским университетом в Беркли, Калифорнийским университетом в Сан-Франциско и Стэнфордским университетом, получил щедрую поддержку более чем в полмиллиарда долларов от основателя Facebook Марка Цукерберга и его жены, педиатра Присциллы Чан [198] Y. Anwar, “UC Berkeley to Partner in $ 600M Chan Zuckerberg Science ‘Biohub,’” Berkeley News , September 21, 2016. . А в Области залива Сан-Франциско я имела честь открыть Институт инновационной геномики, в чьи цели входит управление CRISPR-подобными технологиями таким образом, чтобы эти технологии направляли революцию в генной инженерии на борьбу с недугами [199] R. Sanders, “New DNA-Editing Technology Spawns Bold UC Initiative”, Berkeley News , March 18, 2014. .

Если эти примеры на что-то и указывают, так это на то, что в будущем медицина будет все чаще пользоваться CRISPR; при этом будут возникать новые альянсы и новые способы партнерства общественных и частных спонсоров. Но нам не нужно ждать, чтобы своими глазами увидеть мощь CRISPR в предотвращении заболеваний. Свидетельства уже сегодня прямо перед нами.

Доклинические испытания на животных уже показали невероятную способность CRISPR находить и “чинить” мутировавшие гены внутри живых организмов. В декабре 2013-го, меньше чем через год после того, как несколько лабораторий, включая мою собственную, сообщили об успешном использовании полученных из бактерий молекул CRISPR для редактирования генома клеток человека, группа китайских ученых запрограммировала те же молекулы CRISPR находить и исправлять мутацию размером в одну “букву” среди 2,8 миллиарда “букв” ДНК в геноме мыши. Таким образом, они впервые смогли полностью вылечить генетическое заболевание с помощью CRISPR, применив его на целом животном (а не отдельных клетках) [200] Y. Wu et al., “Correction of a Genetic Disease in Mouse via Use of CRISPR-Cas9”, Cell Stem Cell 13 (2013): 659–662. .

Эта новость повергла меня в шок, хоть я и не могу сказать, что была удивлена, учитывая, как быстро появлялись новые варианты использования технологии. И все же налицо было фундаментальное достижение: был создан первый представитель нового типа ювелирно точных средств генетической терапии, и его появление, по всей видимости, отметило начало новой эры в медицине – эры, в которой хотя бы некоторые из семи с лишним тысяч генетических заболеваний человека, каждое из которых вызвано “собственной” мутацией в одном конкретном гене, могут быть излечены благодаря универсальному молекулярному инструменту.

Проведенные в Китае эксперименты, подтверждающие такую возможность, излечили мышей от врожденной катаракты – недуга, при котором дефектная копия гена приводит к затуманиванию и общему ухудшению зрения. На протяжении следующей пары лет ученые применили CRISPR для излечения мышей от мышечной дистрофии (тяжелого заболевания, при котором истощается мышечная ткань), а также от различных нарушений обмена веществ, затрагивающих печень. Параллельно с этим, работая на культурах человеческих клеток, часто берущих начало от образцов тканей пациентов, сотни исследователей использовали CRISPR для исправления непрерывно растущего числа мутаций ДНК, связанных с некоторыми из наиболее тяжелых генетических болезней – от серповидноклеточной анемии и гемофилии до муковисцидоза и тяжелого комбинированного иммунодефицита. Неважно, какие именно изменения ДНК стали причиной заболеваний – неверные “буквы” в последовательности, пропущенные “буквы”, лишние “буквы” или даже масштабные хромосомные нарушения, – казалось, нет такой “однобуквенной” ошибки, которую CRISPR неспособен исправить!

Некоторые ученые используют CRISPR, чтобы блокировать вирусные инфекции в человеческих клетках, то есть фактически делать то же самое, что эта система молекулярной защиты делает в клетках бактерий. Первые клинические испытания редактирования генома нацелены на излечение ВИЧ/СПИД путем изменения клеток собственной иммунной системы пациента таким образом, чтобы вирус не мог войти в них. В другом выдающемся исследовании человеческая жизнь была впервые спасена с помощью редактирования генома в сочетании с другим прорывом в медицине – технологией иммунотерапии рака, в ходе которой иммунную систему пациента “натаскивают” на то, чтобы она сама находила и уничтожала раковые клетки.