Елена Балановская - Русский генофонд на Русской равнине

Теперь второй пример — также реального и уважаемого исторического источника, но достоверность некоторых сведений которого мы сейчас оцениваем лишь восхищённой улыбкой: например, о народах, впадающих в зимнюю дрему. Это — отчет европейского дипломата (XVI век), созданный пятью веками позже летописи.

«Народы грустинцы и серпоновцы получили имя от крепости Серпонова, лежащей в Лукоморье на горах за рекою Обью. С людьми же Лукоморья, как говорят, случается нечто удивительное, невероятное и весьма похожее на басню; именно говорят, будто каждый год, и притом в определенный день XXVII ноября, который у русских посвящён св. Георгию, они умирают, а на следующую весну, чаше всего к XXIV апреля, наподобие лягушек, оживают снова. Народы грустинцы и серпоновцы ведут и с ними необыкновенную и неизвестную в других странах торговлю. Именно, когда наступает установленное время для их умирания или засыпания, они складывают товары на определённом месте; грустинцы и серпоновцы уносят их, оставив меж тем и свои товары по справедливому обмену; если те, возвратясь опять к жизни, увидят, что их товары увезены по слишком несправедливой оценке, то требуют их снова. От этого между ними возникают весьма частые споры и войны» [4].

Чтобы надёжность генетических свидетельств об истории народов не была подобна второму примеру, необходимо соблюдать строгие правила. Причём неважно, молекулярная или классическая генетика дают исходную информацию. Важно иное. Поскольку решаются популяционные задачи, то необходимо, чтобы исследование уже с самого начала проводилось с соблюдением требований популяционной генетики: важны размер выборки, отсутствие в ней родственников, изучение коренного населения и многое другое. Решающее значение имеет определение регионов обследования, спектра и количества популяций, на основе которых делаются выводы об истории народов.

Каков же выход? Как можно получить надёжные свидетельства генетики об истории? Есть два пути.

Во-первых, можно кропотливо работать и терпеливо ждать, пока наберётся достаточное число популяций с достоверной информацией по генетике. Но это процесс длительный, причём многие данные с низкой достоверностью (те, которые не соответствуют строгим правилам популяционной генетики) придётся исключать из анализа.

Во-вторых, можно собрать и иные — «не генетические» — свидетельства о генофонде, а затем, используя универсальную методологию геногеографии, провести комплексный анализ всех исторических источников, включая генетику. Ведь генетики стали изучать историю генофонда вовсе не на пустом месте. За предыдущие десятилетия тщательной работы антропологи, лингвисты и этнографы собрали детальную информацию практически обо всех народах мира. Огромные массивы информации накоплены биологическими науками о человеке — соматологией, дерматоглификой, одонтологией, палеоантропологией.

Первым путём мы прошли — он описан в пятой и шестой главах. Но, увы, число и надёжность этих сведений всё равно оставляют ощущение незавершенности, нехватки. Поэтому вся книга целиком — попытка пойти вторым путем.

ОБЪЕДИНЕНИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВ

До сих пор исследование массивов данных о популяциях человека протекало параллельными потоками: генетика, антропология, лингвистика, этнография, археология изучали каждая свои данные, а потом обменивались общими выводами, сопоставляли отдельные результаты, порой произвольно отобранные. На пути слияния этих параллельных потоков стояла реальная преграда: не было технологии единого анализа столь разных признаков, изученных к тому же в совершенно разных популяциях.

Преодолеть эту серьёзную преграду и объединить потоки сумела геногеография. Её новые технологии позволяют из самых разнородных данных извлечь общие сведения о генофонде и свести потоки в единое русло. Может быть, столь сложная задача оказалась по плечу именно геногеографии оттого, что она сама комплексная наука, да и создана усилиями нескольких наук. Антропология ввела географический метод. Генетика добавила к нему генетическое мировоззрение и компьютерную технологию анализа карт. Симбиоз географии и генетики — геногеография — позволил выявлять генезис народов, открывать центры их происхождения. Именно здесь объединяются имена Е. М. Чепурковского, А. С. Серебровского и Н. И. Вавилова.

Основатель геногеографии Александр Сергеевич Серебровский настаивал на том, что она является наукой исторической, а не биологической! Неслучайно, что вопросы истории народов всё больше занимают умы генетиков, особенно в стремительно развивающейся молекулярной генетике. Быть может, именно поэтому вопросы генетической науки сегодня всё чаще оказываются в центре общественного внимания?

ГЕНОФОНД И «ИСКОННЫЙ» АРЕАЛ

Термин «генофонд» сегодня чаще используется политиками, журналистами и домохозяйками, нежели в самой науке: в сознании общества судьбы народа переплелись с судьбами его генофонда. Мысли о разрушении и вырождении генофонда, о средствах его спасения и оздоровления высказывают не столько учёные, сколько общественные деятели и публицисты. Почему же молчат учёные? Потому, что учёный может позволить себе высказаться, только располагая достоверными знаниями. Увы, таких знаний пока немного. Наука, в отличие от публицистики, не имеет права ни утверждать, ни отвергать соображения о том, что кризис, переживаемый обществом и народом, связан с процессами, происходящими в генофонде. Чтобы получить строго научный ответ, необходимы специальные знания, добытые профессиональными исследователями. И геногеографическое изучение генофонда — один из путей добычи таких знаний. Но для этого надо, прежде всего, знать, что такое генофонд, какие его изменения могут стать необратимыми и представлять для него угрозу. И первый шаг к прогнозу будущего генофонда — это обратиться к его прошлому. В древних китайских хрониках варвар виделся как человек, который не помнит прошлого, не думает о будущем.

В этой книге мы и пытаемся вспомнить прошлое, запечатлённое в русском генофонде, раскинувшемся на Русской равнине. С помощью геногеографии мы объединили свидетельства нескольких «очевидцев» (антропологии, классической и молекулярной генетики, фамилий) об устройстве современного русского генофонда. Но весь анализ направлен на то, чтобы в современном нам с Вами генофонде различить не веяние новых перемен, а непреходящие черты истории его сложения. Именно для этого мы изучаем коренное сельское население. Именно поэтому мы ограничиваем рассмотрение «исконным», то есть исторически сложившимся ареалом русского народа. Эта территория, охватывая центр Восточной Европы и Русский Север, составляет лишь часть от современного ареала русского населения. Но именно в её пределах сформировался русский народ.