Ричард Докинз - Эгоистичный ген

Так вот, на самом деле – может. Очевидно, что обстоятельства, при которых это может произойти, представляют большой интерес для теории кин-отбора. Будучи млекопитающими, мы привыкли к мысли, что рождение следует за совокуплением по прошествии определенного, довольно короткого промежутка времени. Мужчина может стать отцом и посмертно, но спустя не более девяти месяцев после своей смерти (если не считать оплодотворения семенем, хранящимся в банках спермы). Однако в нескольких группах насекомых самка хранит в себе в течение всей жизни запас спермы, оплодотворяя ею яйца год за годом, нередко в течение долгого времени после гибели своего брачного партнера. Если вы принадлежите к одному из таких видов, то можете потенциально быть совершенно уверены, что ваша мать будет продолжать оставаться надежным “генетическим шансом”. У муравьев матка спаривается лишь во время единственного в ее жизни брачного полета, происходящего довольно рано. Затем она сбрасывает крылья и не спаривается больше никогда. Считается, что у многих видов муравьев матка во время брачного полета спаривается с несколькими самцами. Но если вы принадлежите к одному из тех видов, для самок которых характерно только единобрачие, то в генетическом отношении вы можете положиться на свою мать по меньшей мере с такой же уверенностью, как на самого себя. Главное преимущество быть молодым муравьем по сравнению с молодым млекопитающим состоит в том, что для вас не имеет значения, жив ваш отец или мертв (он почти наверное мертв). Вы можете быть совершенно уверены, что сперма вашего отца продолжает жить после его смерти и что ваша мать может продолжать производить для вас родных братьев и сестер.

Отсюда следует, что если нас интересует эволюционное происхождение заботы, проявляемой братьями и сестрами друг о друге, и таких каст, как солдаты у насекомых, то мы должны отнестись с особым вниманием к тем видам, самки которых запасаются спермой на всю жизнь. Что касается муравьев, пчел и ос, то они обладают некой генетической особенностью – гаплодиплоидией (глава 10), которая, возможно, определила высокое развитие у них общественного образа жизни. Настоящим примечанием я хочу показать, что гаплодиплоидия – не единственный предрасполагающий фактор. Хранение запаса спермы в течение всей жизни имеет, возможно, по меньшей мере столь же важное значение. В идеальных условиях эта черта может сделать мать такой же ценной в генетическом отношении и в той же степени заслуживающей “альтруистической” помощи, как и идентичный близнец.

Это замечание теперь вгоняет меня в краску. С тех пор я узнал, что социальным антропологам не только есть что сказать об “эффекте брата матери” – многие из них уже давно только об этом и говорят! “Предсказанный” мною эффект – эмпирический факт, наблюдаемый во многих цивилизациях, которые хорошо известны антропологам на протяжении ряда десятилетий. Кроме того, когда я высказал гипотезу, что “в обществе, в котором супружеская неверность широко распространена, дядья с материнской стороны должны быть более альтруистичны, чем ‘отцы’, поскольку у них больше оснований быть уверенными в своих родственных связях с ребенком”, я, к сожалению, упустил из виду, что Ричард Д. Александер уже высказал эту мысль. Гипотеза была проверена, в том числе самим Александером, с использованием количественных данных, опубликованных в антропологической литературе, и результаты оказались благоприятными.

К Уинн-Эдвардсу в общем относятся мягче, чем обычно принято относиться к еретикам в науке. Несмотря на явную ошибочность его высказываний, ему повсеместно ставят в заслугу (хотя лично я полагаю, что эта заслуга несколько преувеличивается) то, что он способствовал созданию более ясных представлений об отборе. Сам он великодушно отрекся от своих взглядов в 1978 году, написав:

В настоящее время все представители теоретической биологии пришли к единому мнению, что невозможно создать правдоподобные модели, с помощью которых медленно протекающий групповой отбор мог бы догонять гораздо более быстрое распространение эгоистичных генов, повышающих индивидуальную приспособленность. Поэтому я присоединяюсь к их точке зрения.

Нельзя не признать благородство этого отречения, но, к сожалению, в своей последней книге он отрекся и от него.

Групповой отбор в том смысле, в каком мы все его долгое время понимали, теперь оказался даже в еще большей немилости у биологов, чем в то время, когда было опубликовано первое издание этой книги. Возможно, вы считаете иначе: выросло целое поколение ученых, особенно в Америке, разбрасывающих направо и налево термин “групповой отбор”. Под него подводят самые разные случаи, которые прежде (а для многих из нас и до сих пор) просто и ясно объяснялись как результат чего-то другого, скажем кин-отбора. Мне кажется бессмысленным раздражаться из-за подобных семантических вульгарностей. Между тем проблема группового отбора была весьма удовлетворительно разрешена десять лет назад Джоном Мейнардом Смитом и другими. Не может не вызывать досаду то, что разногласия, существующие в настоящее время между двумя поколениями и двумя нациями, вызваны на самом деле всего лишь различиями в словоупотреблении. Особенно огорчительно, что философы, с опозданием занявшиеся этой проблемой, в самом начале были введены в заблуждение недавними терминологическими капризами. Я рекомендую обратиться к книге Алана Графена “Естественный отбор, кин-отбор и групповой отбор”, в которой ясно и, я надеюсь, теперь окончательно, разобрана проблема неогруппового отбора.

Статьи Триверса, публиковавшиеся в начале 70-х годов, были одним из самых важных факторов, вдохновлявших меня в работе над первым изданием этой книги. Позднее его идеи, составляющие главное содержание главы 8, были изложены в его собственной книге “Социальная эволюция”. Я рекомендую прочитать эту книгу не только из-за ее содержания, но и из-за стиля: ясного, академически корректного, но с точно отмеренной долей антропоморфического легкомыслия, чтобы поддразнить напыщенных персон, и приправленного автобиографическими отступлениями. Я не могу удержаться от того, чтобы не привести одно из них, настолько оно характерно. Триверс описывает, с каким воодушевлением он наблюдал за двумя самцами павианов в Кении: “Была и другая причина моего волнения – я невольно отождествлял одного из павианов с Артуром, очаровательным юношей в расцвете сил”. Новая глава о конфликте родителей и потомков, написанная Триверсом, доводит предмет изложения до современного уровня. В сущности мало что можно добавить к его статье 1974 года. Теория выдержала проверку временем. Более детализированные математические модели подтвердили, что в значительной мере словесные рассуждения Триверса действительно вытекают из общепризнанной дарвиновской теории.