Ральф Винслоу - PRO ботанику

Но если сам Бэнкс больше не участвовал в дальних походах, он помог немалому количеству молодых людей отправиться в научные экспедиции, оплачиваемые государством. Он убедил правительство финансировать поездки в дальние страны не только с захватническими, но и научными целями, и также сам материально поддерживал в путешествиях некоторых молодых людей. И другие, те, кто пришел после Бэнкса, добровольно терпели холод, зной, голод, жажду, они не высыпались, болели, умирали. Многие из них были богатыми людьми, интересов которых не понимали родственники. Вместо того чтобы жить в комфорте и неге, они предпочитали науку и славу добыть которую Бэнксу помогло наследство, определившее его жизненный путь. Без унаследованных денег он не смог бы сделать то, что совершил для науки.

Бэнкс вошел в историю. Пусть его часто называют авантюристом, развратником, но он описал, собрал и зарисовал огромное количество растений в землях, где побывал вместе с Куком. В частности, благодаря Бэнксу общество осознало важность естественных наук и их практического применения. На протяжении многих веков до Бэнкса слово «наука» ассоциировалось с теологией, философией, античными языками (то есть латынью и древнегреческим), потом к ним добавилась математика. Говоря о развитии науки, историки часто игнорируют XVIII век, потому что в нем не найти эквивалентов фигурам Ньютона или Дарвина. Но это чрезвычайно важный период для развития науки в целом. Она утверждалась, развивалась и становилась престижным занятием. Линней и Бэнкс очень много сделали для того, чтобы широкие слои населения осознали ценность науки для общества.

Джозеф Бэнкс, которому в этой книге посвящено немало страниц, обладал имперским мышлением. Например, он хотел бы включить в состав Британской империи Исландию, в которой провел шесть недель вскоре после возвращения из кругосветного плавания с Куком. Он жаловался на холод, на отсутствие чувства юмора у местного населения, но привез оттуда немало растений, минералов и рукописей. Через 30 лет, в период Наполеоновских войн, Бэнкс уже говорил о том, что Британии следует отобрать Исландию от Дании, под властью которой та находилась в тот период. Естественно, это дало бы и экономическую выгоду – в Исландии с великолепно налаженным рыболовством британскому флоту было бы удобно иметь военно-морские базы. «Глядя на карту Европы, никто не может сомневаться, что Исландия по своей природе является частью группы островов, которые еще древние назвали Британскими, – писал он. – Поэтому она должна быть частью Британской империи, и также в нее должно входить все, до чего в Европе можно добраться по морю».

Это было истинно имперское мышление! И за долгие годы на посту президента Лондонского Королевского общества Бэнкс усилил связи между наукой, торговлей и государством. Он был опытным дипломатом и умел показать богатым учреждениям преимущества, если они станут покровителями науки. Например, в 1801 году он убедил Британскую Ост-Индскую компанию выделить 1200 фунтов стерлингов на оплату экспедиции, целью которой было составление карт Тихого океана, а ученым, которые отправились в эту экспедицию, говорил, что «они должны открывать такие вещи, которые будут полезны для торговли с Индией, и открывать новые пути».

Он советовал правительству выделять больше средств на науку и всеми способами пытался вытянуть их из чиновников, которые активно сопротивлялись. После Великой революции Французская академия наук получила государственное финансирование. Бэнкс тут же отправил письмо британскому правительству играя на национальной гордости и подчеркивая щедрую поддержку научных исследований другими странами. Он писал не только о Франции, но и об академиях наук в Берлине и Петербурге, которые ценят своих ученых. Он расписывал просторные кабинеты и широкие возможности у вечных конкурентов Великобритании.

Но системы Франции и Англии отличались. Во Франции политики и ученые были традиционно связаны бюрократией, всегда сильной в этой стране. В Англии же обычно полагались на личные связи с теми, с кем учились в частных школах и университетах. Бэнкс очень активно использовал все свои связи, и не только с теми, с кем учился, для того, чтобы пробраться в круги высшего общества – туда, где принимаются самые важные решения. Одним из высочайших патронов стал граф Сэндвич, возглавлявший Адмиралтейство. Они были соседями в Лондоне, оба любили рыбную ловлю и одно время у них даже была общая любовница. Именно Сэндвич помог Бэнксу получить разрешение на участие в экспедиции на Ньюфаундленд и кругосветном плавании Кука. Сэндвич сделал много, чтобы убедить британский истеблишмент в том, что научные исследования можно выгодно объединить с поисками новых земель для короны и имперскими завоеваниями. Именно Сэндвич передал королю Георгу III рекомендацию Бэнкса насчет новозеландского льна. Бэнкс считал, что этот лен можно и нужно культивировать в Британии. Также Сэндвич убедил короля в необходимости организовать экспедицию Королевского общества в Арктику, так как эта экспедиция сможет открыть для Британии новые торговые пути.

Константин Фиппс, с которым Бэнкс учился в Итоне, тоже немало сделал для науки и лично для Бэнкса на протяжении своей долгой политической карьеры. Фактически они вместе поднимались вверх по социальной лестнице. Вначале Бэнкс провел «кампанию» в пользу Фиппса, используя свою дружбу с Сэндвичем, а в дальнейшем уже Фиппс поддерживал амбициозные проекты Бэнкса, например планы по исследованию американского побережья и революционные изменения в экономике островов Карибского моря, скажем, путем пересадки туда хлебного дерева с Таити.

Поскольку Бэнкс был богатым человеком и унаследовал процветающее поместье, он инстинктивно склонялся к консерватизму. С другой стороны, он неоднократно утверждал, что не интересуется политикой и не собирается никоим образом участвовать в деятельности политической партии. Не желая двигаться в политику, он при этом всегда пытался получить что-то от своих связей в политических кругах. И это нежелание идти в политику и независимость от политиков помогли ему установить дружеские отношения с королем Георгом III вскоре после возвращения из кругосветного плавания с Куком. Один из друзей Бэнкса как-то заметил, что это был «сельский джентльмен, которого никогда не волновало происходящее в Парламенте, он не стремился повысить тот статус, с которым родился, и это помогло ему найти друга в Его Величестве». При этом критики Бэнкса очень цинично высказывались по поводу дружбы с королем.