Анатолий Молчанов - Население Земли как растущая иерархическая сеть

Отметим, прежде всего, что речь здесь идет о простых степенных законах, а не об аппроксимациях, как пишет автор. У понятия аппроксимация в математике совсем другой смысл. О чем говорят эти приближенные степенные законы для показателей глобального развития? О том, что эти показатели росли гиперболически, синхронно с численностью и независимо ни от каких ресурсов, что противоречит мальтузианскому допущению Кремера, на котором основана вся теория Коротаева [97]. Кроме того, в описании макропропорций мирового развития (показателей глобального развития) по Коротаеву:

А.Нет разделения этих показателей на дифференциальные (цепные) и интегральные (базисные): численность – естественный прирост за год, энергопотенциал – энергопотребление за год, общее число изобретений и открытий – число изобретений и открытий за год и т. д.

Б.Нет никакого объяснения или вывода этих законов. Причина, по которой дифференциальные показатели глобального развития пропорциональны друг другу в том, что в эпоху гиперболического роста все они росли по одному и тому же закону: закону квадратичной гиперболы, причем даже точки сингулярности гипербол их роста примерно совпадают. Откуда, кстати, следует, что точность «аппроксимаций» растет по мере удаления в прошлое. Но автором это никак не отмечено.

В.Отсутствует каузальный анализ выявленных связей. Т. е. остается без ответа вопрос о типе связей между показателями глобального развития: причинно-следственные, функциональные, коррелятивные.

Г.Нет никакого ответа на вопрос, что порождает этот пакет замечательно простых законов роста важнейших показателей развития. Попытка ответить на него с неизбежностью приводит либо к принципу демографического (экономического, технологического, экологического, инновационного, информационного, энергетического…) императива, либо к гипотезе синхронного, согласованного роста основных показателей глобального развития.

Едва наивный читатель трудов Коротаева начинает проникаться доверием к его теории гиперболического роста, происходившего по причине изобретательской деятельности, приходит время описывать демографический переход, который является завершающим этапом этого роста. И тут все аргументы, объясняющие рост, «мгновенно» теряют свою силу, а взамен им, как кот из мешка, появляются новые (главным из которых, по мнению Коротаева, является растущая женская грамотность), которые определяют переход и стабилизацию.

При этом Коротаев и соавторы и сами с удивлением замечают, что гипотеза Кузнеца – Кремера, применяемая на момент демографического перехода и все последующие времена, заводит их в тупик: « Творчество больше не нужно? », вопрошают они [98]. Демографический переход в «настоящей» теории роста должен описываться как продолжение роста, как его завершающая стадия. Т. е. те же причины, что вызывали рост по гиперболе должны объяснять и его завершение в процессе демографического перехода.

Более того, развита́я теория роста должна объяснять стабилизацию численности за переходом, возможно даже определять продолжительность «эпохи стабильности» и момент перехода к следующей эпохе гиперболического роста.

Изобретательская теория историка-востоковеда Коротаева, предсказывающая полное прекращение творческого процесса в будущем, полностью согласуется с «трудами» физика Панова [33], в которых предрекается биосферный кризис с 4-х миллиардолетней историей накопления противоречий в первой половине текущего столетия, а также с представлением о творчестве, предсказательном назначении науки и будущем человечества, друга Коротаева – ортодоксального дарвиниста А.В. Маркова [99]:

«Мы вообще понятия не имеем, как будет идти эволюция человека. Мы как ученые, должны воздерживаться от научных фантазий [27](…) Все мы мутанты. И человечество будет становиться очень быстро глупее, болезненнее, слабее, с каждым поколением» [100].

Эти выводы однозначно следуют из дарвиновской теории эволюции путём естественного отбора при ее применении к процессу эволюции человека. Теории, неспособной не только объяснить прогрессивный характер биологической (и тем более универсальной) эволюции, но и ничего (кроме бредового прогноза о скором вырождении человечества) предсказать на будущее.

На вопрос о том, как будет дальше протекать эволюция человека, дарвинист Марков отвечать отказался, поскольку прогнозы-де для настоящего ученого дело неблагодарное. Зачем в таком случае нужен этот Марков – раз от него нет никакого прока!

Несостоятельная во всех отношениях изобретательская теория Коротаева вдобавок еще отмечена пороком физикализма. И физикализм этот худший по форме: физикализм «с чужих слов». Вряд ли историк Коротаев, не умеющий округлять результаты элементарных вычислений, разбирается в тонкостях нелинейной науки. (См., например, [20]: стр. 22, 39, 47, 48, где Коротаев оперирует числами, имеющими пять, семь и даже девять значащих цифр, при том, что результаты его вычислений имеют погрешность, составляющую единицы и даже десятки процентов!) Однако это не мешает ему описывать гиперболический рост населения мира как режим с обострением.

Для объяснения роста в терминах кибернетики Коротаевым вводятся в рассмотрение положительные обратные связи второго порядка, которые изображаются в форме простейших причинно-следственных диаграмм:

Рис. 2. Мифические нелинейные положительные обратные связи, «генерирующие» гиперболический рост согласно модели Коротаева.

Для системы высшей степени сложности, какой является растущий социум с многочисленными меняющимися связями, такое однопричинное, примитивно-топорное описание роста численности населения Земли представляется совершенно неприемлемым. Вот как может выглядеть схема связей, влиявших на рост численности социума в конце XX века [1]:

Рис. 3. Разнообразие появляющихся и исчезающих связей, влияющих на рост населения Земли.

Вряд ли изыскания Коротаева вообще можно считать научными. Ведь любое научное исследование опирается на работы предшественников. Где в таком случае критика или признание и развитие основополагающих идей, заложенных в трудах по теоретической демографии С.П. Капицы.

А ведь там есть все, и сделай Коротаев для себя хотя бы слепок с оглавления какой-либо из работ С.П. Капицы смог бы, вероятно, избежать грубейших ошибок, таких, например, как игнорирование проблемы устойчивости гиперболического роста.