Альфред Брэм - Жизнь животных Том I Млекопитающие

Когда мы прибыли на Берингов остров (1741 г.), каланов там было в наличности немало. Во все времена года, но зимой чаще, нежели летом, они выходят на берег для сна и отдыха, а также для игр.

Охотились мы на них следующим образом: обыкновенно вечером или ночью мы выходили по двое, до трое или по четыре человека вместе с длинными крепкими дубинами и шли к берегу против ветра, по возможности осторожно, внимательно озираясь во все стороны. Как только мы усматривали спящего калана, один из нас тихонько отделялся и подползал к животному на четвереньках; другие же тем временем заграждали ему дорогу к морю. Когда калан настолько был уже близок к нам, что его можно было настигнуть одним прыжком, мы разом кидались на него и убивали несколькими ударами по голове. Если же он удирал от нас, прежде чем мы успевали окружить его, то мы пускались вдогонку и загоняли от берега в глубь острова, так что, наконец, как бы скоро и ловко животное ни бегало, оно все-таки утомлялось, и тогда его легко можно было убить. Когда мы нападали на целое стадо каланов, — что случалось нередко, — то каждый охотник выбирал животное, которое было к нему ближе, и дело шло еще успешнее…

Жители Курильских о-вов отправляются весной в легких лодках, на которых сидит по шесть гребцов, одному рулевому и одному стрелку, на 10 и более верст в море. Заметив калана, они начинают изо всех сил грести на него, но животное, в свою очередь, удирает от них. Когда лодка приблизится, рулевой и сидящие впереди стрелки пускают в животное стрелы. Если при этом они и не попадают в цель, то все-таки вынуждают нырнуть и потом подкарауливают, когда оно снова покажется на поверхности, чтобы пустить в него новую стрелу. По поднимающимся пузырькам туземцы вполне могут следить за направлением бобра, и рулевой по этому следу направляет лодку. Передний из охотников занимается тем, что вылавливает из воды стрелы, работая при этом длинным шестом, на конце которого насажены, наподобие щетки, тонкие прутья. Когда преследуемое животное так утомится, что совсем уже не в состоянии нырять, охотники убивают его или стрелой, или, когда оно близко, копьем. Если каланам случится попасть в сети, которыми их также ловят, они приходят в такое отчаяние, что даже начинают грызть друг друга. Иногда они сами себе откусывают ноги с отчаяния, что видят их запутанными…

Ничего не может быть ужаснее, как охотиться за каланами во время ледохода, когда за ними приходится гнаться по плывущим льдам и убивать дубинами. Обыкновенно в это время бывает такая буря и метель, что едва можно держаться на ногах, и все-таки охотники не боятся даже ночью ходить на такую охоту».

В настоящее время этот всюду старательно преследуемый драгоценный пушной зверь сделался не только редок, но крайне боязлив, что страшно затрудняет его ловлю. Пехуэль-Леше, наблюдавший его 30 лет тому назад, на Алеутских островах, рассказывает, что чуткое животное в высшей степени редко подпускает к себе на расстояние выстрела даже спокойно плывущее судно. Не застреленное насмерть животное всегда бесповоротно потеряно, если его нельзя преследовать по горячим следам и в первый момент, когда оно вынырнет, нельзя снова встретить пулями.

Охотятся на каланов и с суши, стараясь подобраться незаметно во время их отдыха, для чего нарочно выбирается бурная погода, чтобы чуткий зверь не догадался о путешествии охотников. А на Атту, самом западном из Алеутских о-вов, для ловли этих животных употребляются особые сети, сажени в 3 длины и 1-11/2 — ширины; их покрывают водорослями, служащими любимой приманкой морских выдр для отдыха и игр. Попав в эти сети, бедные животные до того теряются, что даже не делают особенных усилий, чтобы вырваться на свободу. Иногда сразу попадаются 3–6 выдр.

Многократные попытки приручить морскую выдру всегда кончались, по словам Эллиота, неудачей: даже молодые животные отказывались от пищи и добровольно морили себя голодом. По-видимому, это — в высшей степени свободолюбивые животные.

Сем. гиен(Hyaenidae). — Немного животных имеет такую фантастическую историю, как гиены. Еще древние ученые передавали о них самые невероятные вещи, вроде, напр., того, что собаки теряют голос и разум, если на них упадет тень от гиены; что эти хищники изумительно подражают голосу человека, чтобы подманивать к себе жертвы; что они разрывают могилы и похищают трупы, и т. д.

«Тело гиены, — говорит Геснер, — покрыто синими пятнами, придающими ей отвратительный вид; глаза имеют свойство постоянно менять свой цвет; затылок окостенелый, неподвижный, как у волка или льва, в голове же ее заключен драгоценный камень». Другие к этому описанию прибавляют еще, что после смерти животного глаза его превращаются в камни. Хищник редко попадается в руки человека, так как стоит только ему, сделав поворот, попасть на следы охотника, оставленные на земле, как на того нападает глухота и общая расслабленность. Кроме того, гиена способна гипнотизировать человека: она проведет несколько раз правой лапой над спящим человеком, и тот впадает в непробудный сон, так что хищник совершенно спокойно распоряжаться своей беззащитной жертвой.

Эти рассказы сохранились и теперь у некоторых народов. Больше всего им верят арабы. По их убеждению, если человек поест мозга гиены, то непременно сойдет с ума, вследствие чего они стараются как — можно глубже закопать голову убитой гиены, чтобы колдуны не могли, отрыв ее, наводить на людей свои злые чары. Некоторые считают даже этих животных за оборотней или злых духов, разгуливающих днем в образе человека, а ночью превращающихся в зверей.

Мой слуга Али советовал ни за что не стрелять в «этих порченых людей, проклятых Богом», по его выражению.

— Верь мне, господин, — говорил мне суеверный араб, — они могут одним взглядом своих дьявольских глаз остановить кровь в жилах человека… Один из наших правителей. Хуршид-паша (благослови его Аллах за это доброе дело!) приказал сжечь несколько деревень, где водились эти оборотни, но все-таки их еще тьма осталась на белом свете во вред правоверным. Хотя Аллах и низвергает их в самую преисподнюю ада, тем не менее, пока они живы, правоверным лучше сходить с их дороги, моля Всевышнего, да избавит Он от злобы этих проклятых. Несчастный Хуршид-паша своей преждевременной смертью заплатил за преследование их. Я сам чуть не попал было в беду, когда вздумал выстрелить в целую кучу их, собравшуюся на трупе верблюда. К счастью, добрый совет одного мудрого шейха вовремя удержал меня от этого необдуманного поступка. «Верьте мне, правоверные, — говорил он, — что вы видите пред собой не хищных зверей, а людей, великих грешников, осужденных за свои грехи на вечные стенания и жалобы.