Дэниэл Лайонс - Евангелие от IT [Как на самом деле создаются IT-стартапы] [litres]

Некоторые мои коллеги из HubSpot были по-настоящему сбиты с толку моими жалобами. Один из них – белый парень двадцати лет – прислал мне имейл с вопросом, почему я так зол. Я ответил ему, что, оглядываясь назад, не столько зол, сколько разочарован и даже приятно удивлен. Халлиган совершил классическую ошибку Кинсли, названную в честь журналиста Майкла Кинсли, давшего ляпам определение, имея в виду политиков, говорящих то, что они на самом деле думают: «Ляп – это когда политик говорит правду».

Халлиган на самом деле думает, что лучший способ построить технологическую компанию – это нанять сотни молодых, неопытных людей, обеспечить их бесплатным пивом, почаще устраивать вечеринки и предоставить их самим себе. У него есть право на свое мнение. Он даже может быть правым. Но все это не делает его умным, если он способен публично об этом объявить.

Я попросил моего молодого белого коллегу представить, что вместо того, чтобы сказать, что людей постарше (седые волосы и опыт) переоценивают, Халлиган сказал бы, что геев переоценивают, или женщин , или афроамериканцев , или евреев . Представь Халлигана, говорящего: «Мы стараемся разработать культуру специально для того, чтобы привлечь и удержать у себя белых людей, потому что когда речь заходит о технологиях, белые люди делают это гораздо лучше черных».

«Но он этого не говорил! – возмутился мой коллега. – Он ничего не сказал о геях, или женщинах, или темнокожих!»

Как говорится в Библии: Иисус прослезился.

В каком-то смысле я чувствовал почти что облегчение. Меня тошнило от HubSpot. Я устал от попыток прижиться там. Теперь-то уж, наконец, все. Уже почти декабрь. Я мог насладиться отпуском, а затем, в январе, начать искать новую работу.

Но день шел своим чередом, лихорадка на Facebook сошла на нет, а я все еще не получил ни звонка, ни письма от HubSpot. Ни слова от Уингмана или Черепа, ничего не слышно было и от Халлигана или кого-нибудь из HR. На следующий день, в пятницу, я вновь остался дома, и все равно – ни слова ни от кого.

В выходные меня осенило, что они не собираются меня увольнять, потому что не могут этого сделать.

Нет сомнений в том, что уволить меня хотят. Но каким образом? Гендиректор компании позволяет себе публичные высказывания, которые звучат так, что он и его компания занимаются дискриминацией по возрастному признаку. Сотрудник, постарше возрастом, критикует эти высказывания, а затем его увольняют за выражение своего мнения.

Что будет дальше? Может быть, этот сотрудник устроит публичный скандал. Может, засудит компанию. Может, у судьи тоже будут седые волосы. Мои знания законов целиком основаны на том, что я видел в «Законе и порядке», но я чувствовал, что у этого седовласого истца есть что сказать в свою защиту.

В любом случае компания рисковала вызвать шквал дерьма на свою голову, в то время как будет пытаться выйти на биржу.

Они не собирались меня увольнять. Они не могли и знали это.

Вся ирония состояла в том, что, опубликовав этот задорный пост, я действительно стал неуязвим. Как они вообще когда-нибудь смогут меня уволить так, чтобы это не выглядело наказанием за мои комментарии?

– Я могу делать все, что захочу, – заявил я Саше, явно обеспокоенной всем происходящим. – Я бы мог пойти в офис в понедельник, забраться на стол Халлигана, спустить штаны и насрать на клавиатуру его MacBook Air, и они все равно не смогут уволить меня.

– Честно говоря, – сказала Саша, – я так не думаю.

Конечно же, она была права. Попытка испражняться где-либо в офисе, кроме мужского туалета, определенно поспособствовала бы моему увольнению, не говоря уж об аресте и психиатрической экспертизе. Так бы все и было.

– Я и не говорю, что собираюсь фекально осваивать наш офис, – буркнул я.

Она вопросительно взглянула на меня.

– Наш дом тоже, – заверил я жену.

– Вот за это – спасибо.

Итак, они не могут меня уволить – это хорошие новости. Плохие новости – они могут делать то, что обычно делают компании, когда хотят от кого-то избавиться – плохо со мной обращаться и превратить мою жизнь в ад, так, чтобы я ушел по собственному желанию.

Они не сделают этого сразу. Им нужно будет зайти издалека. Заставить сотрудника страдать – целое искусство. И это именно то, что светит мне. Я недостаточно глуп, чтобы не понимать это.

Не знаю, из-за возраста ли со мной обращались так плохо в HubSpot. Естественно, я выделялся на фоне остальных, и теперь я знаю это наверняка; я постоянно об этом думаю. Такое знание для меня в новинку. Раньше я работал с людьми всех возрастов и никогда не думал об их возрасте или о своем. В HubSpot я постоянно отдавал себе в этом отчет. Я чувствовал себя древним. Как-то я заметил, что один из топ-менеджеров, парень лет пятидесяти, красит свои волосы. Интересно, стоит ли мне начать красить свои. В качестве полумеры я купил кондиционер для волос, который, предположительно, затемнит волосы, которые не поседели, и сделает так, чтобы я выглядел менее седым вообще. Это не сработало и заставило ненавидеть себя еще больше, чем обычно, поэтому я прекратил подобные опыты.

Насколько мне известно, в HubSpot есть только один сотрудник, который старше меня. Его зовут Макс, и ему шестьдесят. Когда-то он владел компанией и отложил достаточно денег, чтобы уйти на пенсию. Но его подкосил первый крах доткомов в 2001 году. Он никогда не ожидал, что будет работать на этом этапе своей жизни, но вот, он учит владельцев малого бизнеса входному маркетингу. Макс и я иногда ходим вместе обедать в фудкорт торгового центра. Мы оба ощущаем себя чужаками на чужой земле и знаем, что окружающие не слишком высокого мнения о нас. Мы ворчим об унижениях, больших и маленьких, причиненных нам. В какой-то момент я понял, какими глазами смотрят на нас с Максом бравые хабспоттеры, наблюдая нас, сидящих в фудкорте. Мы представляемся им эдакими пожилыми недоумками, типа тех, которых я вижу в Dunkin’ Donuts в куртке организации ветеранов иностранных войн, скулящих о современной молодежи. Я считаю, что Максу и мне стоит сократить количество совместных обедов или, может быть, встречаться по тем дням, когда мы работаем дома, чтобы сходить поесть куда-нибудь на окраину города, где никто из HubSpot нас не увидит.

Дискриминация может свести с ума тем, что зачастую очень трудно, почти невозможно доказать, что она вообще есть. Это предубеждение, едва уловимое или даже подсознательное. В HubSpot люди редко обсуждают проблемы поколений, но, когда до этого доходит, они говорят не о том, что к сотрудникам более старшего возраста относятся плохо. Они рассуждают, как нечестно, что двадцатилетним не доверяют руководящие посты только потому, что они молоды.

Но на работе люди часто говорили о моих годах. Они завуалированно упоминали о моем опыте , хи-хи! Меня спрашивали, знаю ли я, как пользоваться Facebook.