Дэниэл Лайонс - Евангелие от IT [Как на самом деле создаются IT-стартапы] [litres]

Сосунков, отваливших деньги за очки, можно простить, потому что они были наивны, но Андриссену и Дуерру не сыскать оправданий. Они ворочают миллиардами долларов, и им платят огромные суммы денег за то, что они якобы знают, что делают. Не по случайному стечению обстоятельств Андриссен и Дуерр в числе прочих сыграли ключевую роль в создании нового технологического пузыря: (а) вложив слишком много денег, заставив других инвесторов переплачивать, чтобы успевать за ними и (б) вложив слишком много средств в создание шумихи вокруг всего этого.

Одержимость фондовыми рынками – рай для венчурных капиталистов. Юджин Кляйнер, соучредитель Kleiner Perkins Caufield & Byers, легендарной фирмы по венчурным капиталам, где работает Дуерр, однажды сказал: «Даже индюшки могут летать, если ветер сильный». Kleiner Perkins была основана в 1972 году, и это одна из самых старых венчурных фирм в Кремниевой долине. Изречение Кляйнера о летающих индейках – один из «Законов Кляйнера», свода правил, по которым в Кремниевой долине все еще живут некоторые люди. Закачай деньги в продажи и маркетинг, произведи достаточный шум, и сможешь продать почти все что угодно, если рынок достаточно вспенится. «Я люблю пузыри, – заявил однажды Том Перкинс, еще один соучредитель Kleiner Perkins. – На пузырях мы сделали много денег».

Нельзя винить венчурных капиталистов за это. Их дело – делать деньги. Однако большинство по крайней мере пытаются вести свою игру с определенной долей хит-рости. Но не Андриссен и Дуерр.

Дуерр пришел в Kleiner Perkins в 1980 году и был назван «Майклом Джорданом венчурного капитала», финансистом, достойным зала славы, одним из лучших, с кем можно было делать деньги на этом поле. В актив Дуерра можно занести такие успешные проекты, как Sun Microsystems, Amazon, Netscape и Google. Но где-то в 2000-х он, кажется, потерял хватку, начав ставить на так называемые экологически чистые технологии (возобновляемые источники энергии), пропустив таких крупных рыб, как Facebook, LinkedIn и Tesla. «Дуерр сотворил (из Kleiner) золотой стандарт венчурной фирмы», но он «также несет ответственность за упадок фирмы» – было записано в техноблоге Pando в 2013 году.

У Дуерра есть ученая степень по электронике, полученная в Университете Райса, и степень магистра бизнес-администрирования из Гарварда. Моя теория заключается в том, что когда для инвестирования в стартапы требовалась способность оценить ту или иную технологию, ему не было равных, но когда Долина обратила внимание на социальные сети, фотофильтры и игры для подростков, Дуерр сразу перестал быть в теме, поэтому начал чудить. В 2008 году, когда iPhone стал новой крутой штукой, он анонсировал iFund, чтобы инвестировать в разработчиков приложений. В 2010 году, когда вошел в силу Facebook, он представил sFund, продолжив политику инвестиций в компании, занимающейся социальными сетями. Дуерр даже начал носить футболку и толстовку с капюшоном, прямо как Марк Цукерберг. Образование в 2013 году Glass Collective стало очередной попыткой зацепиться за что-нибудь модное.

В итоге Дуерр не получил с Google Glass ничего, кроме небольшого внимания общественности, но, может быть, это и было его целью все это время. Ранее венчурные капиталисты создали свою калифорнийскую версию клубной элитарной культуры для высокооплачиваемых профессионалов с Восточного побережья. Все главные венчурные фирмы располагались буквально друг за другом, на одном большом бульваре под названием Сэнд-Хилл-Роуд в Менло-Парке. На протяжении десятилетий эти фирмы представляли собой элитные джентльменские клубы – в понимании британского высшего общества. Там везде работали исключительно мужчины, а руководили ими бывшие инженеры, которые избегали публичности и тайно голосовали за республиканцев.

Сегодня создание шумихи стало важнейшей составляющей венчурного бизнеса. Существует так много фирм, и так много денег обращается вокруг них, что венчурные фирмы ощущают давление и вынуждены поднимать свой имидж. Они выпускают идиотские видео, прямо как стартапы. Они нанимают на работу публицистов. Они запускают блоги и подкасты и берут бывших журналистов, чтобы те ими управляли. Год за годом лишь горстка компаний Кремниевой долины приносит доход. Если ты венчурный капиталист, ты обязан разместить свои вложения в этих компаниях. Но провернуть такую сделку не так-то просто. Инвесторам и впрямь нужно побороться за них. Как заставить предпринимателя взять твои деньги? Чем ты выделяешься среди остальных? Нужно привлекать к себе внимание общественности. Тебя фотографируют с Google Glass на носу, и ты называешь себя провидцем, кем-то, кто может «выглянуть из-за угла», как говорят в Кремниевой долине. Даже если стоимости компаний взлетают до рекордных показателей, нужно убедить всех, что ты не переплачиваешь. «Это не пузырь; это беспрецедентно длинный бум», – сказал Дуерр Bloomberg в июне 2015 года. Опять же Дуерр занимается продажей компаний на открытых рынках. Что же ему еще говорить? Спросить венчурного капиталиста, не переоценены ли частные компании, – это как спросить продавца автомобилей, не слишком ли много ты платишь ты платишь за «мерседес», который он тебе продает.

Когда речь заходит о привлечении внимания, Дуерр слишком осторожен по сравнению с Андриссеном. Вспомните персонажа Родни Дэнджерфилда из фильма «Гольф-клуб» – большой и громкий, разбрасывающийся деньгами, – и вы поймете, как Андриссен пролез в закрытый клуб венчурного капитализма: он отдавал больше денег, чем другие, и привлекал к себе больше внимания. В 2009 году Андриссен был просто еще одним парнем с венчурным фондом, хоть и известным парнем. Спустя шесть лет он стал, вероятно, самым известным и, пожалуй, самым влиятельным инвестором в Кремниевой долине. «Ребята, управляющие стартапами, любят его. Они все хотят с ним повстречаться, – говорит один из венчурных капиталистов Бостона. – Каждый раз, когда я сталкиваюсь со стартапом, первый вопрос, который мне задают: «Вы знаете Марка Андриссена? Можете нас ему представить?» Он – как рок-звезда». Другой венчурный капиталист говорит: «Если вы берете деньги Andreessen Horowitz, стоимость вашей компании удваивается, а то и утраивается просто потому, что вы с ними в одной лодке. Почему? Потому что это Andreessen Horowitz».

Андриссен внешне производит сильное впечатление: под два метра ростом, крупный, с огромной бритой головой. Он – ярый пользователь Twitter и иногда постит больше сотни твитов в день, разглагольствуя и вступая в споры. Когда Уоррен Баффетт высказал свое скептическое отношение к биткойну, технологии, в которую Андриссен вложил крупную сумму, последний назвал Баффетта «белым стариком, поливающим говном технологии, которые не понимает».

Андриссен был ярким символом первого пузыря доткомов, восседая без обуви на троне на обложке Time за февраль 1996 года, миллионер, мальчик-король, двадцать четыре года. Первый пузырь, я полагаю, сформировал мировоззрение Андриссена и определил его поведение, когда он шагнул в мир бизнеса венчурных капиталистов. Его достижения как предпринимателя неоднозначны. Netscape был раздавлен Microsoft и начал терять деньги, но, несмотря на это, все равно был приобретен AOL за 10 миллиардов долларов. После Netscape Андриссен основал Loudcloud, ставшую акционерным обществом после первых же восемнадцати месяцев своего существования, едва принося доход. Позже Loudcloud стала Opsware, была разделена на две части и продана за 1,6 миллиарда долларов, несмотря на то, что никогда не объявляла о годовой прибыли. В 2005 году Андриссен соучредил Ning – сошедшую на нет социальную сеть.