Бартон Биггс - Вышел хеджер из тумана

Профессиональные инвестиции оцениваются по возвращаемой доходности точно так же, как достижения в профессиональном спорте измеряются количеством побед. Однако навязчивая идея судить об эффективности работы фонда по его краткосрочным результатам не выдерживает критики ни в своем приложении с позиции инвестора, ни с точки зрения инвестиционных менеджеров. В этой игре присутствует элемент удачи. Даже у лучших инвесторов случаются резкие спады. Фактически лучшее время для вложения капитала в хороший фонд приходит после того, как в его истории наступает «черная полоса», при том что в самом фонде ничего не изменилось. Мой друг по имени Расс в течение многих лет с завидным успехом управлял крупным хеджевым фондом. Однако даже зная, что технологические акции весной 2000 года были значительно переоценены, он все равно считал, что они еще не сказали свое последнее слово; он продолжал держать эти бумаги и был уничтожен, когда тем летом фондовый «пузырь» лопнул. Его главные инвесторы вышли из фонда, и он вынужден был на полгода отойти от дел. Я знал, что он был зол на себя, и что он захочет восстановить свою репутацию. Когда он вновь приступил к работе во время падения рынка 2001 года, я был уверен, что в ближайшие несколько лет его результаты будут впечатляющими. Так оно и вышло!

Я предполагаю, что в ближайшее время вознаграждение, требуемое фондами фондов, начнет сокращаться. Двойная плата — слишком тяжелое бремя для их клиентов. С другой стороны, даже крупные пенсионные фонды не рискуют попадать в зависимость от хеджевых фондов без соответствующей страховки, соответственно новые крупные капиталы будут придерживаться советов профессиональных аналитиков, которые хорошо знают мир хеджевых фондов. Некоторые очень здравомыслящие инвесторы полагают, что фонды фондов, как объект для инвестиций, в наибольшей степени удовлетворяют потребностям обеспеченных граждан и небольших учреждений. Они утверждают, что фонды предлагают значительно меньше риска и обеспечивают более надежный доход, нежели обыкновенные акции, а облигации с высоким рейтингом при текущих уровнях процентных ставок предлагают совокупные доходы, составляющие, в лучшем случае, около 5%. Спрашивается, зачем вам в таком случае вкладываться в облигации?

Что касается огромного количества мелких фондов фондов, то в них работает слишком много дилетантов, слишком много уволенных за некомпетентность менеджеров инвестиционные банков, слишком много бывших коммивояжеров, слишком много братьев и прочих родственников со стороны супруга или супруги, проигравшихся на рынке. Такие вложения по своей рискованности похожи на инвестиции, осуществлявшиеся в 1998 и 1999 годах, как раз перед взрывом фондового «пузыря».

Весной 2001 года я написал эссе для компании «Инвестиционные перспективы», принадлежащей Morgan Stanley, названное «Поиски Альфы и опасности золотого гуся». Альфа — термин для обозначения сверхприбылей, превышающих среднерыночные показатели. Основная идея моей работы заключалась в том, что стратегии фондов, использующих технику хеджирования, склонны к игре на «мини-пузырях». Случается, что отдельные рыночные подсектора бывают малонаселены трейдерами, как, например, это произошло в секторе конвергируемого арбитража несколько лет назад, и рынок там какое-то время работает неэффективно. В таких случаях, в силу возникновения некоторых причин, подобный сектор внезапно может начать генерировать высокие доходы. В результате в эту рыночную нишу вливаются большие объемы капитальных вложений и приходит много новых участников.

Например, когда конвертируемый арбитраж стал действительно «горячим», парни, управляющие торговыми операциями, и продавцы бросали свои проекты, чтобы запустить новые конвертируемые арбитражные хедж-фонды. Практически одновременно с приходом такого большого количества профессионалов ценные бумаги в данном секторе стали намного более адекватно оцененными, так что сверхприбыли уменьшились. Даже если прибыль при этом не исчезала, на нее приходилось слишком много фондов-претендентов. Другими словами, если появляется все большее количество все более крупных лошадей, пьющих из одного и того же альфа-источника, то каждая лошадь получает все меньше воды. В конечном счете, мини-пузырь конвертируемого арбитража лопнул. Для инвесторов хедж-фондов, опоздавших к дележке в горячем секторе рынка, игра оказалась проигранной. Но поскольку большинство фондов фондов осуществляют тактические перемещения из одного сектора в другой, они получают дополнительные ценовые преимущества, если являются при этом достаточно ловкими.

Поиск нового мессии

Независимо от своей специализации, покупатели, посещающие Breakers, все более одержимо ищут себе нового мессию, такого как мальчик Джордж Сорос — учтивого, красивого, инвестиционного гения, обладающего «всевидящим оком». Неприятность состоит в том, что даже если они находят такого вундеркинда, велики шансы, что он в конечном счете будет испорчен богатством и лестью (даже при том, что к Джорджу это не относится). Успех неизбежно вызывает гордыню в той или иной форме, и в бизнесе хедж-фондов высокомерие в итоге выливается в возвеличивание. Гордость порождает желание иметь частные реактивные самолеты, членство в многочисленных гольф-клубах, дома на юге Франции и Нантакете и молодых жен. Однако некоторые парни, разбогатев, удаляются от дел, чтобы заняться осуществлением мечты своего детства по спасению мира. Некоторые хотят выйти из хедж-фонда, чтобы потратить свои деньги на изучение французской литературы XVIII века. Другие становятся политиками или филантропами. Сорос, например, хочет оставаться в людской памяти не как великий спекулянт, побивший Банк Англии, а как филантроп и философ, который открыл теорию рефлексии.

Как класс активов, хедж-фонды делали свою работу по сохранению капитала в течение трех лет «медвежьего» рынка. В 2000 году, когда индекс S&P 500 снизился на 9%, средневзвешенная прибыль всех хедж-фондов составила 9%. В 2001 году эти же показатели были равны -12% и +7% соответственно, а в 2002 году они составили -22% и +6%. Хотя были некоторые хедж-фонды (причем не только специализировавшиеся на коротких продажах), которые заработали более 20% прибыли в те же жесткие годы падающего рынка, а также много крупных фондов, которые потеряли от 5 до 20%. Но даже такой результат был намного лучше, чем у инвестиционных управляющих, вкладывающихся исключительно в «длинные» позиции, которые в 2002 году потеряли, по крайней мере, от 20 до 25% (и даже более 40% у тех парней, которые инвестировали в технологический сектор). Это разочаровывало тех инвесторов, которые полагали, что их фонды могут делать большие деньги и на растущем, и на падающем рынке. Настроение участников той первой конференции Breakers, которую я посетил, было подавленным, но все же не паническим. Причиной было то, что дело происходило в 2003 году, когда на фондовых рынках отмечался сильный рост, и хедж-фонды в целом сработали хуже, чем инвестиционные фонды, полностью вложившиеся в «длинные» позиции. Однако привлекательность хедж-фондов не уменьшилась, и деньги продолжали вливаться в них и в течение 2004 года.