Бартон Биггс - Вышел хеджер из тумана

Фонд Fairfield Partners пережил «медвежий» рынок 1970-х годов и процветал до 1985 года, когда Рэдклифф и Мортон решили его закрыть.

Меня часто посещают три воспоминания из того времени. Первое — ощущение невероятной пустоты в животе, которое я почувствовал в тот июньский день 1965 года, когда мы потеряли 5% в первый же день работы своего фонда. Второе — усталость и отчаяние, сопровождавшие меня на протяжении ужасного мая 1970 года. Третье— не менее ужасный сентябрь 1974 года, когда цены на бирже падали день за днем. Это выглядело, как зеркальное отображение начала весны 2000 года, когда цены на технологические акции с каждым днем улетали все дальше в космос.

Теперь вновь перенесемся в 2003 год: мы настроены «по-бычьи», но нас не отпускает напряжение, происхождение которого становится понятным из следующих выдержек из моего дневника.

26 мая 2003 года. С приближением 2 июня напряженность растет вместе с рынками. Сегодня я проснулся в 3 часа ночи и при льющемся в окно лунном свете терзался мыслями о том, как мы будет инвестировать деньги после их поступления. Французы говорят, что между часом собаки и часом волка проходит итоговая черта. Это звучит романтично, но в моем случае это пробуждение просто указывает на наличие бессонницы. Меня мучает, что каждый указывает нам на то, что критически важно не потерять деньги за первые несколько месяцев работы. Это довод в пользу консервативной позиции. Вложить деньги в акции, которые после этого упадут на 10%, было бы для нас бедствием. С другой стороны, если мы не поучаствуем в растущем «ралли», наши инвесторы будут разочарованы, независимо от того, что они говорят сейчас. Опыт показывает, что самым правильным было бы сформировать комфортные для себя позиции и придерживаться их, а не заниматься тактическими маневрами. Мы все настроены «по-бычьи», так что собираемся открыть масштабные «лонги». Сегодня мы договорились о том, что каждый из нас троих до 2 июня сформирует свой вариант инвестиционного портфеля исходя из собственных представлений о размерах позиций, и что мы встретимся в воскресенье днем, чтобы обсудить подробности.

28 мая 2003 года. Похоже, мы начнем, имея стартовый капитал в 270 млн долл., не считая вклада Morgan Stanley и денег моей семьи, вместе с которыми паши активы составят 390 млн долл. Из пяти крупных источников денег, на которые мы рассчитывали изначально, реальным инвестором стал только один, да и тот вложил в нас только половину первоначально обещанной суммы. У других либо возникли юридические проблемы, либо они не укладывались по срокам. С другой стороны, было несколько очень приятных сюрпризов. Наш самый крупный инвестор, вложивший 40 млн долл., — Лондонский фонд фондов, и что самое странное, мы не можем даже вспомнить, что мы устраивали ему свою презентацию. Опыт поиска инвесторов показывает, что эйфория, возникающая сразу после проведения презентации, является эфемерной, и вы не можете рассчитывать на какую-либо отдачу Мне льстит и одновременно пугает тот факт, что в наш фонд вложилось так много моих друзей.

29 мая 2003 года. Сегодня я проснулся рано утром и, слушая гомон древесных лягушек, снова напряженно размышлял о нашем инвестиционном портфеле. Что нам делать после роста рынка, длившегося последние три месяца? Я продолжаю обдумывать свою версию нашего стартового портфеля. Я чувствую уверенность в том, что с нашим стилем и системой инвестиционного управления за последующие несколько лет мы сможем добиться хорошего результата. В конце концов мы делали это в течение долгого времени. Более всего меня пугает то, что наша судьба зависит от того, что случится в ближайший год, точнее говоря, в следующие семь месяцев, до 31 декабря. В краткосрочной перспективе на рынке вполне может случиться какая-нибудь неприятность. В результате мы будем выглядеть неудачниками. Если по результатам первого года работы наша доходность будет низкой, капитал фонда сократится на 50%, и потребуется несколько лет успешной работы для восстановления доверия инвесторов и привлечения новых денег. Кто знает, доживем ли мы все вместе до того времени, и какой поток критики нам придется проглотить за этот период. Последняя из плохих новостей заключается в том, что крупный пенсионный фонд, который мы рассматривали в качестве одного из своих инвесторов, к 1 июня не собирается прекращать свои юридические мелкие придирки к условиям нашего сотрудничества. Сирил все еще болен. Сегодня прямо во время презентации в нашем офисе он потерял сознание. Действительно ли это проявление психосоматического заболевания? Акции вновь поднялись перед уикендом, а это еще более осложняет наше положение.

2 июня 2003 года. В субботу в Гринвиче я играл в теннис с Сэмом, молодым парнем, который работает в небольшом хеджевом фонде технологических акций, а в воскресенье с Филом, который уже много лет руководит собственным хеджевым фондом. Сэм умный, здравомыслящий и трудолюбивый парень. Каждую неделю он общается с 5-10 руководителями технологических компаний. Он говорит, что они все еще не видят реального роста объема заказов, поэтому он сейчас осуществляет частичные продажи. Раньше он занимался инвестициями на развивающихся рынках, но после дефолта в России переметнулся в технологический сектор. Я это называю из огня да в полымя. У него есть несколько интересных идей об инвестициях в развивающиеся рынки. Одна из них заключается в том, что местные жители в конце концов всегда получают больший доход, чем иностранцы. После паники, вызванной каким-либо политическим событием, местные жители будут радостно покупать акции по упавшим ценам. Однако не думайте, что в следующий раз вы сможете продать им ваши акции по высокой цене. Единственный подходящий для иностранных дураков способ выйти с прибылью из развивающегося рынка — это продать свои акции по более высоким ценам другим иностранным дуракам.

Фил, опытный менеджер хеджевого фонда, настроен «по-бычьи». Некоторых людей время и шрамы, полученные в инвестиционных сражениях, делают более слабыми. Но не Фила! После тенниса (он победил) мы уселись под тентом. Он сказал мне, что является самым крупным инвестором своего фонда, и что после многочисленных испытаний он пришел к выводу, что должен управлять активами фонда так, как если бы это были его собственные деньги. Другими словами, не принимать решения исходя из бизнес-соображений, а действовать только как инвестор. Это очень своевременная мысль в свете того, что нам все время говорят о необходимости быть осторожными и при принятии инвестиционных решений прежде всего думать о том, как не потерять деньги за первые несколько месяцев работы. Я настроен «по-бычьи» и все более склоняюсь к тому, чтобы действовать в соответствии с этим настроем. Фил поймал «ралли» и с начала года поднялся уже на 25%.