Бартон Биггс - Вышел хеджер из тумана

Уверен, что многие считают Винса чудаком, и, возможно, он на самом деле немного сумасшедший.

Некоторые называют его «бородатым пророком апокалипсиса», но я прислушиваюсь к его словам, потому что его суждения и о финансовой, и о социальной сфере независимы и экстравагантны, хотя иногда кажутся излишне утрированными и невообразимыми для обычных умов. Винс много читает; он ярый сторонник Пола Джонсона и его теории важности «непреднамеренных последствий». Когда доходность долгосрочных казначейских обязательств составляла 15%, Винс предсказал ее падение, по крайней мере, до 5%, прежде чем это произошло. Когда Доу торговался при коэффициенте Р/Е, равном 9, он сделал прогноз о том, что этот показатель поднимется до уровня 25. В тот момент я был согласен с направлением его мыслей, но думал, что величина указанного им целевого ориентира слишком завышена.

Винс говорит очень быстро, с большой страстью и иногда хихикает, как безумец. Он отчасти технический аналитик, отчасти историк и в большой степени мистик. Винс — грек, беженец-иммигрант. Он никогда не учился в колледже и иногда любит казаться неотесанным. Однажды он пришел на коктейль в зал роскошного отеля и громко сказал пианисту: «Сыграйте-ка что-нибудь из Пикассо». А когда пианист изумленно на него уставился, он добавил: «О’кей, тогда что-нибудь из Рембрандта». У него густая борода, и при поцелуе в щеку, на котором он настаивает при встрече, можно довольно сильно уколоться, но меня это не слишком беспокоит. Он может быть нудным и стеснительным. Сейчас он не живет в Нью-Йорке, но вчера он позвонил мне и сказал, что у него есть для меня некое сообщение. Он был настойчив, и мы встретились за обедом в одном из тех темных дорогих французских ресторанов, где официанты имеют чувственные, аристократические лица.

Винс считает себя пророком социальных и финансовых изменений. Он верит в то, что и цены, и общество вращаются вокруг центральной точки и в конечном счете возвращаются к своим усредненным значениям, но человеческая природа является дико эмоциональной, а, значит, люди склонны к беспорядочному накоплению критической массы, что приводит к бумам и разорениям. В мире, где посредством телевидения и Интернета осуществляется вездесущая и фактически мгновенная связь, это проявляется в еще большей степени, чем когда-либо прежде. По его словам, накопленная масса излишеств лишь начала уничтожаться в 1990-е годы, вторым же этапом будет социальная и финансовая революция, которая уничтожит еще один огромный пласт бумажного богатства и преобразует общество. Винс очень набожный человек, поэтому он начинает цитировать мне Экклезиаста.

Для всего сущего под небесами есть свой сезон и свое время: время, чтобы родиться, и время, чтобы умереть; время на созревание и время для сбора урожая…

Время, чтобы плакать, и время, чтобы смеяться, время для скорби и время для праздника…

Время получать и время терять; время копить и время тратить; время разрушать и время, чтобы строить; время молчать и время говорить.

«Сейчас для Америки плохое время, — сказал мне Винс. Его глаза искрами мерцали из-под свисающих волос. — И время, чтобы плакать. Настает время потерь. Коррупция и жадность Уолл-стрит и корпоративной Америки испоганили золотое очарование капитализма. Благодаря телевидению и Интернету люди во всем мире узнали, что капитализм и глобализация — злые системы, которые делают богатых еще богаче, а бедных еще более бедными. Все слышат, что зарплата топ-менеджеров за последние 20 лет увеличилась в 43 раза и превышает заработок среднего рабочего в 531 раз. Никто не знает, действительно ли это так, но люди верят этому».

Винс выдохнул на меня сигаретный дым (да, он все еще курит красные Marlboro). «А инвесторы теперь знают, что бухгалтеры компаний были коррумпированы, и что публикуемая ранее бухгалтерская отчетность даже флагманов американского капитализма была сфальсифицирована героическими топ-менеджерами с тем, чтобы они могли подороже реализовать свои опционы. Даже некоторые из лучших компаний подписывали филькины грамоты и содержали аналитиков, которые были лгунами. Брокеры оказались заложниками, брошенными на съедение волкам. Инвесторы всегда знали, что Уолл-стрит — это казино, но они думали, что там, по крайней мере, играют по правилам. Они ошибались, это была гигантская жульническая схема, в которой они играли роль жертв. Люди не собираются прощать и забывать через год или два нанесенные им раны. Это долгосрочный, а не циклический процесс».

«Да, — сказал я, — но все, что вы сейчас говорите, уже звучало на телевидении, было напечатано в передовицах газет и в основном утратило свою актуальность. Все это было причиной снижения фондовых рынков в течение трех последних лет подряд. Это вчерашние новости».

Винс разразился своим резким смехом. «Правильно, — наконец сказал он, — но вторичные последствия еще не проявились. Инвесторы, вложившие свои деньги в открытые фонды акций во время самого сильного в истории „бычьего“ рынка, получали по 6% в год, тогда как S&P рос на 17%, потому что людям говорили , что рынок перегрет и дорос до своего предела. Теперь же многие фонды акций упали на 50% от своих максимумов; технологические фонды потеряли 70%. Гретхен Моргенсон в Нью-Йорк Таймс ведет крестовый поход против компаний управления инвестициями, управляющих портфелями, и директоров фондов. Все только начинается. Юристы, обслуживающие групповые иски, будут рыть землю и находить любой мусор. Они заработают на этом большие деньги. Затем начнется фаза искупления. Пока ее время еще не пришло. Потребуется целое поколение, чтобы восстановить доверие. Не забудьте, что в 1970-е годы американские открытые фонды потеряли 50% от максимального размера своих активов, а японские взаимные фонды потеряли 90% своих активов между 1990 и 2000 годами. Последствия этого громадного долгосрочного „медвежьего“ рынка только начинают проявляться.

Кроме того, бедствие ожидает пенсионные фонды. Персональные пенсионные счета множества людей безнадежно недофинансированы: они представляют собой бомбу с часовым механизмом. Это последствие „пузыря“. Нас ждут судебные процессы против банкиров и брокеров, которые будут продолжаться вечно и уничтожат огромную часть капитала. Акции обвиняемых будут продаваться со скидками к балансовой стоимости, а не с премиями, как раньше».

Я с дрожью подумал об акциях Morgan Stanley, которые я все еще имел. «Я понимаю ваше беспокойство, — я старался говорить спокойно, — но апокалипсис, о котором вы говорите, не случится, если фондовые рынки не продолжат долгосрочное падение. Легко кричать о крушении, когда цены падают, и ситуация выглядит ужасно, но, как говорит Уоррен Баффет, держать пари против Америки никогда не было разумно».