Джозеф Стиглиц - Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?

Основанное на 123 национальных исследованиях, проведенных в 61 развивающейся стране, комплексное изучение данного вопроса подробно демонстрирует влияние неравенства в распределении активов среди этнических групп. В среднестатистической стране со средними показателями по каждой из переменных, отвечающих за уровень насилия, вероятность гражданского конфликта за год составляет 2,3 процента. Если уровень горизонтального неравенства в распределении доходов среди этнических групп увеличится до 95 процентиля (а остальные переменные останутся в пределе своих средних значений), вероятность конфликта возрастает до 6,1 процента, то есть более чем в два раза. Подобное сравнение, рассматривающее разницу в доходах среди религиозных групп, демонстрирует возрастание с 2,9 до 7,2 процента – опять же более чем в два раза [101] Гудрун Остби, «Неравенства, политическая обстановка и гражданский конфликт: доказательства на примере 55 развивающихся стран» в «Горизонтальное неравенство и конфликт: понимание межгрупповых конфликтов в обществах со смешанным этническим составом» под редакцией Франса Стюарта (Бейзингстоук: Palgrave Macmillan, 2008), с. 136–57, с. 149. . Другое исследование, используя примерно те же методы, показывает, что региональные различия в уровне благосостояния повышают риск возникновения конфликта, например, в странах Африки к югу от Сахары [102] Гудрун Остби и Гавард Стрэнд, «Горизонтальное неравенство и внутренний конфликт: влияние типа режима и регулирование политического руководства» в «Территориальность, гражданство и миростроительство: перспективы разрешения проблемы мира в Африке» под редакцией К. Калу, У. О. Узодайка, Д. Крейбилла и Дж. Мулаккатту (Питермарицбург, Южная Африка: Adonis & Abbey, 2013). .

Применяя другую методологию, помещающую в фокус географические различия в уровне доходов, обусловленные этнической дифференциацией, а не измерение уровня неравенства, другие авторы также подтверждают угрозу, связанную с горизонтальным неравенством. Сосредоточившись на периоде после холодной войны (1991–2005 годы), Ларс-Эрик Седерман, Нилс Вайдман и Кристиан Гледич разделили общий объем экономического производства в определенной зоне обитания некой этнической группы на численность этой группы, чтобы получить характерную именно для этой этнической группы величину экономического производства на душу населения. Они обнаружили, что как относительно более бедные и относительно более состоятельные этнические группы имеют большую вероятность гражданской войны. Исследование показало, что работают не только этнографические факторы. Чем богаче (или беднее) этнографическая группа, тем выше вероятность того, что одна этнографическая группа вступит в гражданский конфликт с другой этногорафической группой [103] Ларс-Эрик Седерман, Нилс Вайдман и Кристиан Гледич, «Горизонтальное неравенство и этнонационалистическая гражданская война: глобальное сравнение», Обзор американской политической науки 105, № 3 (2011), с. 487–89. .

Тенденция, подобная тому, как в обсуждениях бедности и способов сокращения ее уровня доходы перестали быть приоритетным объектом внимания, и фокус сместился в том числе на другие аспекты социально-экономических лишений, включая здоровье и экологию, наблюдается и в случае неравенства [104] Классическое исследование Всемирного банка «Голоса бедных» особенно отметило тот факт, что бедные страдают не только от недостатка доходов, но от неуверенности и невозможности высказывать свое мнение. Это было ясно отображено в докладе о ситуации с бедностью, сделанном в рамках программы развития мира Всемирного банка за десятилетие в 2000 году. Международная комиссия по оценке экономической эффективности и социального благополучия (2010 год) отметила, что для оценки экономической эффективности (включая объемы производства и неравенство) не достаточно традиционно используемых показателей ВВП и/или дохода. Организация экономического сотрудничества и развития взяла на себя решение этой задачи и предложила сформулировать индекс лучшей жизни в рамках своей инициативы «Улучшение жизни». Важная часть повестки Группы экспертов высокого уровня Организации экономического сотрудничества и развития касается определения нового, альтернативного показателя неравенства. . В действительности в большинстве стран уровень неравенства в распределении благосостояния превышает уровень неравенства доходов. В странах, где отсутствует достойная система здравоохранения, соотношение Пальма для состояния здоровья практически всегда фиксирует более глубокое неравенство, чем соотношение Пальма для доходов. Соотношение Пальма для подверженности неблагоприятному воздействию факторов окружающей среды с большой долей вероятности покажет похожую тенденцию.

Одна из самых драматичных сторон неравенства заключается в неравном распределении возможностей, проявляющемся в форме отсутствия достаточной социоэкономической мобильности. Получается, что те, кто родился в семьях, находящихся на самом дне экономической пирамиды, фактически приговорены там и остаться. Алан Крюгер, бывший председатель Совета экономических консультантов США, указывал на взаимосвязь неравенства и возможностей [105] Алан Крюгер, «Земля надежд и мечты: рок-н-ролл, экономика и восстановление среднего класса» (речь в Зале славы и музее рок-н-ролла, Кливленд, Огайо, 12 июня, 2013): https://www.whitehouse.gov/blog/2013/06/12/rock-and-roll-economics-and-rebuilding-middle-class#fulltext. . Неравенство в распределении доходов влечет за собой меньшую экономическую мобильность и более скудные возможности на протяжении многих поколений. Тот факт, что рожденные в семьях из нижней части экономической пирамиды практически не имеют шансов реализовать свой потенциал, подтверждает взаимозависимость неравенства и замедленных темпов экономического роста в долгосрочной перспективе [106] Майлс Корак, «Неравенство в распределении доходов, неравенство возможностей и межпоколенческая мобильность», Журнал экономических перспектив 27, № 3 (2013), с. 79–102. .

Взаимосвязь этих аспектов неравенства дает основания предполагать, что концентрация только на одном аспекте неравенства не позволяет адекватно оценить реальные масштабы социального неравенства и, соответственно, выработать разумную политику для борьбы с ним. Например, неравенство в доступе к здравоохранению является одновременно и причиной, и следствием неравенства в распределении доходов. Неравенство в доступе к образованию является главным фактором, из которого вытекает неравенство возможностей и доходов. И, наоборот, как мы уже подчеркивали, совокупность различных форм неравенства (например, те из них, которые связаны расовой или этнической принадлежностью) повышает вероятность негативных последствий для общества в целом (включая социальную нестабильность).