Александр Ирвин - Философия истории

Отдельного комментария требует так называемый шведский социализм. Многие предлагали его в качестве образца для будущего устройства России. Сомнительно, однако, что эта модель распределительного социализма с частной собственностью способна всерьез воодушевить, тем более что сами шведы все более склоняются к отказу от нее. До начала 70-х гг. Швеция входила в тройку наиболее развитых стран мира. Но избранная ею «социалистическая ориентация», представляющая собой, по сути, всеобщее социальное иждивенчество, погубила ее экономику. В течение многих лет бремя государственных расходов превышало 60% валового внутреннего продукта. Но известно, что чем интенсивнее государственное регулирование, чем значительнее перераспределение национального продукта через государственный бюджет, чем выше размеры государственного потребления, тем ниже темпы экономического роста. Распределительный социализм породил в Швеции тяжелейшую депрессию и поставил страну в группу аутсайдеров среди развитых стран. Те, кто предлагает «шведскую модель», умалчивают об этом обстоятельстве.

Если внимательно присмотреться к различным формам социализма, то может оказаться, что и выбирать особенно будет не из чего. Все формы, тяготеющие к конкуренции, неустойчивы, и если держаться за них достаточно долго, неминуем глубокий экономический спад. Формы, ориентированные на монополию, ведут в конечном счете к деспотизму и тоталитаризму. Кроме того, есть основания полагать, что в условиях современной экономики они неустойчивы [533].

Россия с трудом и с огромными потерями в темпах своего развития ушла от сталинского социализма. Вряд ли какая-то другая, пусть более мягкая форма социализма способна показаться теперь привлекательной. Выбор предстоит осуществлять не между разными формами коллективистического общества, каким является социализм, а между разными формами современного индивидуалистического общества, обычно называемым «капитализмом». Капитализм еще более разнообразен в своих конкретных формах, чем социализм. В России постепенно складывается капиталистическое общество. И оно будет не «лучшим из всех возможных капитализмов», а тем вариантом современного капиталистического общества, который более всего соответствует национальным и историческим особенностям России. Точную форму будущего «российского капитализма» сейчас предсказать невозможно. Хотелось бы надеяться, что он окажется синтезом социальных предустановлений, немарксистского социализма и российской культуры. Капитализм, который сейчас формируется в России – вороватый, коррумпированный, социально несправедливый, покрытый родимыми пятнами старого социализма, – пока далек от этого образца.

Новое общество, сложившееся в России, является переходным и потому корпоративным обществом. Государство здесь уже достаточно властно, чтобы отстаивать свободу отдельного человека, но недостаточно могущественно, чтобы противостоять давлению сплоченных групп, объединенных отраслевыми, профессиональными или политическими интересами. Топливно-энергетический комплекс, крупные банки, аграрии, военно-промышленный комплекс и др. ведут, хотя и мирными средствами, непрекращающуюся войну с обществом. Доходы «групп интересов» определяются преимущественно не рынком, а их связями с правительством и ходом политического процесса. Каждая из этих групп выбивает из правительства особые преимущества, и это определяет распределение государственных средств. Сама деятельность правительства, не способного противостоять требованиям хорошо консолидированных групп, имеет закрытый и во многом хаотический характер. Исполнение бюджета, социальные гарантии, обещания избирательных инвестиций, способствующих подъему экономики и т. п., оказываются почти что условностями. Высшие правительственные чиновники о проблемах экономической реформы говорят только общо и туманно, иногда какими-то обрывками фраз. Корпоративное общество – образование крайне нестабильное, неупорядоченное и плохо управляемое. Переход от него к стабильному строю – индивидуалистическому или коллективистическому – в первое время ощущался бы большинством населения как явное благо. Только та мрачная, кровавая память, которую оставил после себя коммунизм, не позволяет ему прийти на смену корпоративному обществу в условиях еще незрелой демократии. В этом обществе нельзя ожидать становления полноценных политических партий: их воздействие на власть не сопоставимо с влиянием на нее «групп интересов». «Общество, в котором все выступают как члены организованных групп с целью понуждать правительство оказывать им поддержку в получении того, что им хочется, саморазрушительно», – писал Ф.А. Хайек [534]. Переход от нестабильной корпоративной системы к устойчивому рыночному порядку – одна из центральных задач нового российского общества.

Уходит в прошлое коммунистическая культура. Россия находится в процессе перехода к новому общественному устройству. Во всех основных своих чертах оно должно оказаться прямой противоположностью тому обществу, которое семь с лишним десятилетий упорно и самоотверженно строило коммунизм. Новое общество, черты которого становятся все заметнее, является открытым, или индивидуалистическим. Переход к нему от закрытого, коллективистического коммунистического общества представляет собой подлинную социальную революцию. Этот переход радикален еще и потому, что в России открытое общество никогда раньше не существовало.

Коммунизм – это естественный способ устройства социальной жизни, современная (индустриальная) форма того коллективизма, который является, наряду с индивидуализмом, постоянным фактором человеческой истории. Коммунизм ослабевал и деградировал в течение тридцати с лишним лет. Его уход из жизни не сопровождался насилием, сопоставимым с тем, с каким было связано его становление и существование. И тем не менее расставание с коммунизмом – длительный и болезненный процесс.

Общество, складывающееся в России, еще не обрело ясных и твердых очертаний. Оно носит отчетливо переходный характер. В нем представлены все мыслимые и немыслимые кризисы: экономический, идеологический, политический, военный. Государство является чрезвычайно слабым, оно не способно избавиться от коррупции и теневой экономики, обеспечить безопасность своих граждан. Однако оно не спешит ограничить свою власть, прежде всего в экономике, и отказаться от старых имперских замашек. Становление гражданского общества идет с большим трудом. Нет, в сущности, среднего класса, увеличивается опасный разрыв между самыми богатыми и самыми бедными. Политические партии или эфемерны, или обращены в прошлое. Подвергается сомнению сама дееспособность демократии – одного из ключевых инструментов построения открытого общества, проводимые выборы нередко оказываются выбором между совсем плохим и еще худшим.