Дэвид Харви - Состояние постмодерна. Исследование истоков культурных изменений
- Название:Состояние постмодерна. Исследование истоков культурных изменений
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Высшая школа экономики
- Год:2021
- Город:Москва
- ISBN:978-5-7598-2257-8, 978-5-7598-2369-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дэвид Харви - Состояние постмодерна. Исследование истоков культурных изменений краткое содержание
Книга считается одним из важнейших источников по социально-гуманитарным наукам и будет интересна широкому кругу читателей.
Состояние постмодерна. Исследование истоков культурных изменений - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Но поскольку «мгновения» явяются «элементами прибыли» [Marx, 1967, vol. 1, р. 233; Маркс, 1960, с. 254], именно распоряжение рабочим временем других и дает капиталистам исходную власть присваивать прибыль. Схватки между собственниками труда и капитала вокруг использования времени и интенсивности труда стали повсеместным явлением. Ле Гофф и Э.П. Томпсон [Thompson, 1967] сходятся во мнении, что они восходят как минимум к Средним векам. Маркс отмечает, что борьба за продолжительность рабочего дня возникла в Елизаветинской Англии, когда государство законодательным путем увеличило определяемую обычаями продолжительность рабочего дня для работников, недавно согнанных с земли путем ее насильственной экспроприации, а следовательно, обреченных на нестабильную жизнь, распущенность и бродяжничество. Заточение безработных [в работные дома] наряду с сумасшедшими (что подчеркивает Маркс, а Фуко выстраивает на этом факте целую книгу) было лишь одним из многих способов подчинения рабочей силы. Томпсон утверждает, что «новые трудовые навыки формировались, а новая временнáя дисциплина внедрялась» на протяжении нескольких поколений в трудных условиях необходимости синхронизировать и общественное, и детальное разделение труда [73] Разграничение, введенное Марксом, предполагает, что общественное разделение труда делит общество между видами деятельности, каждый из которых соответствует какой-либо отрасли производства, а детальное разделение труда в рамках отдельного вида деятельности лишает работника способности выполнять процесс производства целиком.
и максимизировать извлечение прибавочного рабочего времени работника (основу прибыли). Так возник «знакомый пейзаж промышленного капитализма с распорядками времени, фигурой табельщика, стукачами и штрафами». Сражение за минуты и секунды, за интервал и интенсивность трудовых графиков, за продолжительность трудового стажа (а также за права выхода на отдых), за длительность рабочей недели и дня (с правами «свободного времени»), рабочего года (и за права оплачиваемого отпуска) имело колоссальный размах и остается таковым. Рабочие учились давать отпор в рамках вновь усвоенного ощущения времени:
Первое поколение фабричных рабочих обучали значимости времени их хозяева; второе поколение формировало собственные комитеты с сокращенным рабочим временем в рамках движения за десятичасовой рабочий день; третье поколение боролось за оплату сверхурочной работы или за полуторную сверхурочную ставку. Они усвоили категории своих нанимателей и научились сопротивляться в рамках этих категорий. Они слишком хорошо усвоили урок, что время – это деньги [Ibid., р. 90].
Попытки ускорить или интенсифицировать трудовые процессы во многих случаях по-прежнему реально провоцируют сильнейшие и острейшие схватки между работниками и управляющими. С точки зрения последних, такие стратегии, как сдельная оплата или производственные бонусы, могут считаться лишь частичным успехом, поскольку рабочие часто устанавливают собственные трудовые нормы, которые, в свою очередь, регулируют интенсивность труда. Прямые столкновения по поводу ускорения и интенсификации труда, перерывов и расписаний слишком часто оказываются разорительными, чтобы на них можно было идти с легкостью. Ускорение перехода к конвейерным производствам, роботизации и системам автоматического контроля обеспечивает более хитроумные способы непрямого регулирования, но их редко можно изменять, не вызвав протест рабочих. Но вопреки этому сопротивлению большинство трудовых графиков составлены исключительно жестко, а интенсивность и скорость производства в целом были организованы такими способами, которые благоприятствуют капиталу, а не труду. От телефонных операторов компании AT&T ожидают, что они в качестве условия контракта будут обслуживать один звонок каждые 28 секунд; водители грузовиков вынуждены доводить себя до крайней степени усталости и рисковать жизнью, употребляя таблетки, чтобы не заснуть; авиадиспетчеры испытывают сильнейший стресс; рабочие на конвейерах принимают наркотики и алкоголь, – все это неотъемлемая часть ритма труда, установленного извлечением прибыли, а не формированием гуманных рабочих графиков. Такие компенсации, как оплачиваемые отпуска, более высокие зарплаты, менее продолжительные рабочие недели, ранний выход на пенсию, капитал слишком часто, как еще когда-то отмечал Маркс, уравновешивает с помощью еще большей интенсивности и ускорения труда. Однако поколебать баланс классовых сил непросто. Когда в начале 1970-х годов был открыт завод General Motors в Лордстауне, молодые и упорные рабочие всеми силами боролись против ускорения и автоматизированного контроля. Однако к концу 1970-х годов это сопротивление в основном развалилось под давлением широко распространившейся в этих местах безработицы, опасений, что завод закроется, и привыкания к новым ритмам работы.
Можно проследить аналогичные процессы и прийти к таким же выводам и в отношении опыта пространства. Стимул к созданию мирового рынка, снижению пространственных барьеров и уничтожению пространства посредством времени является вездесущим, как и стимул к рационализации пространственной организации в виде эффективных конфигураций производства (серийная организация детального разделения труда, фабричные системы и конвейер, территориальное разделение труда и агломерационные процессы в крупных городах), сетей обращения (транспортные и коммуникационные системы) и потребления (планирование домохозяйств и домовладений, организация сообществ и различия жилых зон, коллективное потребление в больших городах). Инновации, направленные на устранение пространственных барьеров во всех приведенных аспектах, имели огромное значение в истории капитализма, придавая ей всецело географический характер – примерами в данном случае могут служить железная дорога и телеграф, автомобиль, радио и телефон, реактивный самолет и телевидение, а также недавняя революция в телекоммуникациях.
Но и здесь капитализм сталкивается с множеством противоречий. Пространственные барьеры можно сокращать лишь путем производства специфических пространств (железных дорог, шоссе, аэропортов, передающих узлов связи и т. д.). Кроме того, пространственная рационализация производства, обращения и потребления, осуществленная в один момент времени, может оказаться непригодной для дальнейшего накопления капитала в более поздний момент. Производство, реструктуризация и увеличение пространственной организации – это в высокой степени проблематичный и очень затратный процесс, сдерживаемый необходимостью масштабных инвестиций в физические инфраструктуры, которые уже нельзя ликвидировать, и социальные инфраструктуры, которые всегда меняются медленно. Аналогичным образом постоянно воздействующий на отдельных капиталистов стимул к перемещению на территории с менее значительными издержками или большей прибылью сдерживается расходами на такое перемещение. Следовательно, интенсификация конкуренции и начинающиеся кризисы, как правило, ускоряют ход пространственной реструктуризации посредством выборочного и специфичного для конкретных мест обесценивания активов.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: