Наталья Михайлова - Барков

В 1930-е годы «Тенью Баркова» заинтересовался выдающийся пушкинист Мстислав Александрович Цявловский. Он тщательно изучил известные ему списки, составил сводный текст, написал обширный комментарий — и историко-литературный, и лексико-фразеологический. Полагая, что «Тень Баркова» сочинена Пушкиным, Цявловский вполне осознавал непристойность этого сочинения, чрезмерно изобилующего похабными словами. В 1970-е годы в московском музее А. С. Пушкина, членом ученого совета которого была Татьяна Григорьевна Цявловская, ходили легенды о подготовке «Тени Баркова» к изданию. Якобы Цявловский для перепечатки текста искал не женщину-машинистку, а непременно мужчину. И еще: женщины на обсуждение работы Цявловского принципиально не приглашались. И Татьяна Григорьевна, у которой был брат-близнец, облачилась в мужской костюм, надела парик и явилась-таки на закрытое заседание. Но (так сообщает легенда) ее выдала очаровательная ножка. Татьяна Григорьевна присела на диван, Сергей Михайлович Бонди обратил внимание на ее ножку и воскликнул: «Ах, шалунья!»

«Тень Баркова» должна была быть напечатана как приложение к первому тому академического собрания сочинений Пушкина, приуроченному к пушкинскому юбилею 1937 года. При этом книга предназначалась исключительно для специалистов, предполагался ее ограниченный тираж — всего 200 экземпляров (по меркам советского времени, когда книги печатались и миллионными тиражами, 200 экземпляров — крайне мало). Но по разным причинам это издание в свет так и не вышло.

В 1990 году в приложении к «Литературной газете» «Досье ЛГ» появилась статья «История несостоявшейся публикации». Это был рассказ известного пушкиниста Ильи Львовича Фейнберга, подготовленный к печати его вдовой Маэль Исаевной Фейнберг. Публикация проливает свет на перепетии тома с «Тенью Баркова». Оказывается, сигнальный экземпляр был уже послан в Главлит. Но… тут арестовали начальника Главлита Сергея Ингулова. К новому начальнику обращаться не стали…

Перед войной, в 1941 году, Цявловский и И. Л. Андроников посетили в Барвихе А. Н. Толстого, читали балладу ему. А в конце войны Цявловскому учительница привезла из Истры еще одну (старинную!) копию «Тени Баркова», под текстом которого стояло имя Пушкина. Оказывается, танкисты нашли эту копию на чердаке. И. Л. Фейнберг рассказывал об этом так:

«Читали друг другу, потом истринским девушкам, за которыми ухаживали. Девушкам поэма так понравилась, когда они увидели подпись „А. С. Пушкин“, решили показать рукопись своей бывшей школьной учительнице. Та прочла, очень стесняясь, убедилась, что в собрании сочинений Пушкина эта поэма не напечатана, решила, что это может быть неизвестная (хотя и непристойная) поэма Пушкина, и что она ценна и нужна для науки.

Танкисты согласились выменять ее на два литра водки. Учительница достала (с трудом) два литра и получила редкую рукопись. Она отвезла ее Цявловскому и даже отказалась взять у него два литра водки, какие отдала сама за рукопись» [372] Цит. по: Чернов А. «Тень Баркова» или еще о пушкинских эротических ножках. В кн.: Три века поэзии русского Эроса. Публикации и исследования. 1992. С. 102. .

В 1990-е годы «Тень Баркова» под именем Пушкина не раз переиздавалась. Обстоятельная же работа Цявловского, долгое время лежавшая под спудом, была напечатана только в 1996 году в третьем томе журнала «Philologica» вместе с найденным в Российском государственном архиве литературы и искусства списком 1821 года (в подготовке издания участвовали И. А. Пильщиков и Е. С. Шальман). Затем горячие поклонники работы Цявловского, его единомышленники И. А. Пильщиков и М. И. Шапир в 2002 году вновь ее опубликовали, присовокупив к ней свою реконструкцию текста «Тени Баркова» и дополнительные аргументы в пользу авторства Пушкина в подготовленном ими сборнике «А. С. Пушкин. Тень Баркова. Тексты. Комментарии. Экскурсы». После выхода в свет этого сборника вновь разгорелись жаркие споры об авторстве сочинения. Непримиримым противником утверждения о том, что непристойную балладу написал Пушкин, выступил В. М. Есипов, выдвинув, разумеется, свои аргументы [373] См.: Есипов В. М. «Нет, нет Барков: скрыпицы не возьму…» (Размышления по поводу баллады «Тень Баркова»). В кн.: Есипов В. М. От Баркова до Мандельштама. СПб., 2016. С. 7–60. . Об истории полемики вокруг «Тени Баркова», начиная с первой публикации ее фрагментов В. П. Гаевским, кратко и вместе с тем по существу, написал А. В. Дубровский, к публикации которого во «Временнике Пушкинской комисиии» (Вып. 30. СПб., 2005) мы и отсылаем читателя. Сообщим только, что Пушкин был не единственным автором, которому приписывалось создание баллады. Так, А. Ю. Чернов полагал, что ее автор — А. Ф. Воейков [374] Чернов А. «Тень Баркова» или еще о пушкинских эротических ножках. С. 117–118. . С. А. Фомичев считал, что непристойная баллада — плод коллективного творчества лицеистов [375] Фомичев С. А. О текстологии пушкинской лирики. В кн.: Фомичев С. А. Служенье муз. СПб., 2001. С. 170. . Не рискуем приводить в нашей книге все аргументы pro и contra. В противном случае мы можем погрузить читателя в состояние д’Артаньяна, слушающего богословскую диссертацию Арамиса.

Так все-таки: Пушкин или не Пушкин автор «Тени Баркова»? Мы пока не можем ответить на этот вопрос. Нам остается только дождаться выхода в свет посвященной «Тени Баркова» фундаментальной монографии Л. В. Бессмертных, подготовленной к печати московским издательством «Ладомир», и только после этого вернуться к обсуждению баллады и ее авторства.

В замечательной книге Юрия Владимировича Стенника «Пушкин и русская литература XVIII века», в заключении первой главы, посвященной его лицейскому творчеству, сказано:

«В целом влияние Баркова на творчество Пушкина было очень ограниченным. В дальнейшем к прямым попыткам следовать его традициям поэт не обращается, хотя произведения эротического плана им будут создаваться. Достаточно вспомнить сказку „Царь Никита и сорок его дочерей“ (1817–1820) или поэму „Гавриилиада“ (1821). В них Пушкин не прибегает к обнажению приемов скабрезного стиля, а ориентируется скорее на опыт французской фривольной поэзии XVIII века с ее изящной эротичностью, выражающейся в полунамеках и шаловливой двусмысленности положений (К. Ф. Вуазенон, Ж.-Б.-Ж. Грекур, Вольтер и др.). Но это уже совершенно иная традиция» [376] Стенник Ю. В. Пушкин и русская литература XVIII века. СПб., 1995. С. 60–61. .

Далее имя Баркова исчезает со страниц книги.

Позволим себе не во всем согласиться с Ю. В. Стенником. Барков и после окончания Пушкиным Лицея присутствует в его творческом сознании, в его разговорах. Ранее мы продемонстрировали это, сопоставив оду Баркова, посвященную Петру III, и «Стансы» («В надежде славы и добра»), адресованные Пушкиным Николаю I. Теперь хотелось бы обратить внимание на стихотворение Пушкина «Поэт идет — открыты вежды». Принято считать, что оно написано в 1835 году и было предназначено для повести «Египетские ночи». Но прежде чем попытаться рассмотреть его в связи с возможным отзвуком в нем поэзии Баркова, — несколько слов о «Послании цензору» 1822 года (при жизни Пушкина оно не печаталось, но распространялось в списках), где названо имя Баркова.