Ханна Фрай - Hello World. Как быть человеком в эпоху машин

Индекс новизны мог бы подсказать киностудиям, как уберечься от финансирования провальных проектов, однако он не поможет узнать судьбу конкретной ленты. Пожалуй, здесь полезнее была бы работа европейских исследователей. Они установили корреляцию между количеством изменений, внесенных в статью о фильме в “Википедии” за последний месяц перед премьерой, и финальной суммой кассовых сборов [385]. Правят статьи нередко люди, не имеющие отношения к выходу фильма на экраны, — это просто фанаты кино, которые добавляют в статью какую-то информацию. Если статью многократно редактировали, значит, новое кино вызвало интерес, что, в свою очередь, приводит к более высоким финансовым показателям.

В целом этот метод имел весьма скромную прогностическую ценность — верный прогноз прибыли был дан для 70 лент из 312 с точностью 70 % и выше. Но чем удачнее шел прокат и чем активнее корректировалась статья в “Википедии”, тем больше информативных данных получали исследователи и тем точнее становились их прогнозы. Для шести высокодоходных лент кассовые сборы были предсказаны с точностью 99 %.

Эти исследования интересны в научном плане, однако инвесторам мало толку от модели, которая работает только за месяц до выхода фильма в прокат. А что, если попытаться решить задачу авансом, то есть исходя из уже известных фактов, таких как жанр, популярность актеров, занятых в главных ролях, возрастные ограничения (“рекомендовано для просмотра с родителями”, 12+ и так далее), с помощью алгоритма машинного обучения рассчитать вероятность успешного проката?

В 2005 году такое исследование было проведено и имело резонанс — были предприняты попытки использовать нейросеть для прогнозирования популярности фильмов задолго до их появления на экранах кинотеатров [386]. Авторы работы решили максимально упростить задачу, поэтому не стали заниматься предсказаниями точной суммы выручки, а рассортировали ленты по девяти категориям от самых провальных до лидеров проката с огромными сборами. К сожалению, даже с таким упрощением результаты не порадовали. Тогда нейросеть показала себя лучше всех предыдущих статистических методик, но все равно в среднем оценила фильмы верно всего лишь на 36,9 %. Чуть более точным было попадание в топовой категории, для фильмов с предполагаемой выручкой свыше двухсот миллионов долларов, — блокбастеры нейросеть определила с точностью 47,3 %. Но инвесторы посматривают на все это с недоверием. Порядка десяти процентов тех лент, которым алгоритм прочил бешеный успех, на деле принесли, по голливудским меркам, жалкие гроши — меньше двадцати миллионов долларов.

С тех пор ученые еще не раз пытались повысить точность прогнозов, но существенного прорыва в этой области не произошло. Все факты свидетельствуют об одном и том же — пока нет данных о реакции тех, кто уже посмотрел кино, предсказать его дальнейшую судьбу почти невозможно. Если надо выбрать кассовую ленту среди многих других, прав Голдман. Никто ничего не знает.

Количественная оценка качества

Итак, прогнозирование популярности — дело сложное. Мы знаем, что нам нравится, но не всегда знаем почему. Для алгоритма, работающего в сфере искусства, это серьезная помеха. Если “качество” нельзя объяснить популярностью, то как еще его измерить?

Это существенный момент — если мы требуем от алгоритма какой бы то ни было самостоятельности в искусстве, неважно, создания новых произведений или грамотного анализа наших собственных творений, нам потребуются некие единицы измерения качества. Надо предложить алгоритму объективный метод для верной оценки, своего рода эмпирический эталон для сравнения. Что-нибудь наподобие “эти клетки — злокачественные” или “такой обвиняемый склонен к нарушению закона”, только применительно к искусству. Иначе мы ничего не добьемся. Если мы не сможем дать определение понятию “хорошо”, нам не создать алгоритма, который сочинил бы “хорошую” песню или выбрал бы ее среди других.

К сожалению, в поисках объективной меры качества мы погружаемся в давнюю и бесконечную философскую дискуссию, начатую еще во времена Платона. Споры на эту тему не утихают вот уже больше двух тысячелетий. Как оценить эстетическую ценность произведения искусства?

Одни философы, в частности Готфрид Лейбниц, утверждали, что, если мы все восхищаемся чем-либо, например, “Давидом” Микеланджело или “Реквиемом” Моцарта, значит, есть некая поддающаяся определению и измерению сущность красоты, поэтому произведения искусства можно сравнивать.

С другой стороны, люди редко бывают единодушны в оценках. Другие философы — например, Дэвид Юм — придерживались мнения, что красоту каждый понимает по-своему. Кто-то видит в известном произведении Энди Уорхола интереснейший эстетический эксперимент, а кто-то — консервную банку с супом, ничем не примечательную в художественном отношении.

Но есть и третья группа философов — Иммануил Кант в их числе, — которые считали, что истина где-то посередине. Что наши суждения о красоте не то чтобы зависят только от нашего личного вкуса, но и не вполне объективны. Они зависят и от чувственного восприятия, и от эмоций, и от интеллекта наблюдателя — и что немаловажно, могут меняться в зависимости от его настроения.

Эта гипотеза подтверждается фактами. Поклонники Бэнкси, возможно, вспомнят, как в 2013 году он анонимно продавал “с лотка” в нью-йоркском Центральном парке свои черно-белые работы, выполненные аэрозольными красками, по 60 долларов за штуку. В ряду других киосков и прилавков с типовыми сувенирами его прилавок, с точки зрения прохожих, наверное, отличался довольно высокими ценниками. Первый покупатель нашелся лишь через несколько часов. Дневная выручка Бэнкси составила 420 долларов [387]. Однако год спустя, на аукционе в Лондоне, другому покупателю то же самое произведение показалось настолько прекрасным в эстетическом плане, что он с готовностью отдал за одну-единственную картину 68 000 фунтов (около 115 000 долларов по тогдашнему курсу) [388].

Надо признать, не у всех Бэнкси пользуется успехом. Чарли Брукер, автор идеи и сценарист сериала “Черное зеркало”, однажды обозвал его “пустозвоном, творчество [которого] идиотам кажется жутко интеллектуальным” [389]. Так что, по-видимому, эта история говорит только о том, что качество как таковое не является неотъемлемым свойством произведений Бэнкси. Баснословные цены — результат медийного хайпа, а также информационного социального влияния. Но и в оценках бесспорных шедевров мы тоже нередко проявляем беспричинное своенравие.

Я часто вспоминаю один эксперимент, который провела в 2007 году газета Washington Post [390]. Всемирно известного скрипача Джошуа Белла, на чьи концерты билеты всегда распроданы, попросили выступить лишний раз. Взяв свою скрипку Страдивари стоимостью 3,5 миллиона долларов, утром, в час пик, Белл встал наверху у эскалатора одной из станций вашингтонского метро, положил на пол шляпу для монет и купюр и сорок три минуты развлекал публику. Как писала Washington Post , “один из самых прославленных виртуозов с мировым именем исполнил самые красивые музыкальные произведения на одном из самых дорогих инструментов, какие только существуют в мире”. И что бы вы думали? Семь человек немного постояли, послушали. Более тысячи пробежали мимо. Когда Белл отыграл всю программу, в его шляпе лежал небогатый улов — 32 доллара и 17 центов.