Лоуренс Харрисон - Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

Я убежден, что корни еврейских успехов могут быть лучше всего поняты на основе сочетания приведенных интерпретаций Стивена Пиза, Пола Джонсона, Стивена Силбигера с Джорджем Соросом и Джима Ледермана. «Самое главное, что евреи научили нас рационализировать непознанное», — и этому наблюдению эхом вторит высказывание Сороса: «Тот факт, что евреи составляют меньшинство, практически заставляет их прийти к критическому мышлению» [136] Silbiger, The Jewish Phenomenon, p. 186. . Джонсон далее приводит доктрину «избранного народа» в качестве самоисполняющейся движущей силы еврейских достижений. Сорос же далее упоминает еврейский утопизм, который, как демонстрирует пример супругов Розенберг, не всегда выступает конструктивной силой. Ледерман приводит дополнительные аргументы в пользу включения евреев в столбец типологии, соответствующий высокому уровню культурного капитала, добавляя новое содержание к идее Сороса о еврейском утопизме.

Я уверен, что существуют другие обоснованные объяснения еврейских успехов. Но для наших целей вполне достаточно приведенных в этой главе суждений. И последние добавляют убедительности тому, о чем говорится в последнем абзаце цитаты из книги Пиза, взятой в качестве эпиграфа к этой главе.

К 1853 г. японская династия Токугава, основанная Токугава Иэясу в 1603 г., уже 250 лет находилась у власти — и в состоянии добровольной самоизоляции, в первую очередь от Запада. (Токугава Иэясу — исторический прообраз персонажа «Торонага» в романе-бестселлере Джеймса Клавелла «Сёгун».) 8 июля 1853 г. коммодор Мэтью Перри вошел с флотилией военных кораблей в залив Эдо (ныне Токийский залив), чем до дрожи напугал всю бакуфу, бюрократию сёгуната. Задачей Перри было добиться открытия Японии для торговли, но передовая техника его кораблей сделала для японцев очевидным то, что он вполне мог поставить столичный город Эдо на колени, так как большая часть продуктов питания доставлялась морем.

Пятнадцать лет спустя, в 1868 г., сёгунат Токугава был свергнут группой даймё (феодальных военачальников) во главе с двумя молодыми самураями Кидо Койн и Окубо Тосимити. Началась Реставрация Мэйдзи — а фактически революция, имеющая черты сходства с Американской и Французской революциями. Три года спустя Кидо и Окубо возглавили делегацию японских официальных лиц, в течение восьми месяцев побывавшую с визитами в США и странах Западной Европы. Они были поражены увиденным прогрессом и инициировали процесс широкомасштабного заимствования западных технологий, методов государственного и делового управления, а также образования.

В 1871 г. 40% японских мальчиков и 15% девочек школьного возраста посещали школу. В 1905 г. соответствующие цифры составляли 98 и 93%. К 1895 г. японская индустриальная база уже настолько развилась, что страна смогла нанести Китаю поражение в войне, захватив Тайвань в качестве колонии. В 1905 г. она нанесла поражение России, что привело к приобретению в 1910 г. в колониальное владение Кореи. Все больше попадая под влияние военных, особенно в то время, когда гражданские власти пытались справиться с Великой депрессией, Япония в 1931 г. вторглась в Манчжурию, а затем в 1937 г. — в Китай, что в конечном счете привело к атаке на Пёрл-Харбор.

К моменту подписания Японией безоговорочной капитуляции в 1945 г. изрядная часть ее промышленной базы и инфраструктуры была разрушена американскими бомбардировками. Тем не менее к 1953 г. японская экономика уже была готова совершить новое чудо: в период с 1954 по 1973 г. она росла в среднем на 9% в год. За два десятилетия она продемонстрировала шестикратный рост, что вывело ее на третье место — после США и СССР — в ряду мировых экономических держав.

В 1945 г. Тайвань и Корея были освобождены из-под власти рушащейся Японской империи. Обе эти территории были крайне бедными с точки зрения как благосостояния людей, так и наличия природных ресурсов. Обе они вскоре столкнулись с серьезными угрозами своей безопасности: Тайвань — со стороны ставшего коммунистическим материкового Китая; Корея — в связи с поддержанным советскими и китайскими коммунистами вторжением Северной Кореи в Южную. И Тайвань, и Южная Корея получили значительную экономическую и военную помощь от США.

Шестьдесят пять лет спустя Тайвань и Южная Корея являются признанными членами сообщества развитых демократий. На протяжении большей части периода после 1960 г. они поддерживали среднегодовые темпы экономического роста в районе 9%, подобно их собратьям-«драконам», Гонконгу и Сингапуру. Их экспорт, незначительный в 50-х годах, пережил взрывной рост, в результате чего они, вместе с Гонконгом и Сингапуром, вошли в двадцатку крупнейших стран-экспортеров мира. Более того, их поразительный экономический рост сопровождался достаточно высоким уровнем социальной справедливости и укреплением демократических институтов.

Успехи Тайваня и Кореи в значительной степени связаны с разумной долгосрочной экономической политикой, делающей упор на мировой рынок. Однако эта политика не смогла бы продвинуться так далеко, если бы не расцвет предпринимательства в обеих странах. Я полагаю, что предпринимательская напористость, как и эффективная экономическая политика этих двух стран, коренится в некоторых ключевых принципах конфуцианства.

Тайвань, будучи продолжением китайской цивилизации, по определению является конфуцианским обществом. Мощное влияние конфуцианства испытали и Япония, и Корея. Корею даже называют более конфуцианской, чем Китай [137] www.google.com/search?client=safari&rls=en&q=Korea+is+more+Confucian+than+China&ie=UTF-8&oe=UTF-#q=Korea+is+more+Confucian+than+China &^l=en&client=safari&rls~en&prmd=imvns&ei=9WUdUOClJoXfOQHl7oCYC Q&start=10&sa=N&bav=on.2,or.r_gc.r_pw.r_qf.&fp!e74d00b0500d£2a74&biw=9 98&bih=1007 ILHYUNG LEE, UNIVERSITY OF MISSOURI-COLUMBIA . Сильное воздействие конфуцианства на Японию подчеркивает и Рут Бенедикт в своей классической книге «Хризантема и меч» [138] Ruth Benedict, The Chrysanthemum and the Sword (North Clarendon, VT: Charles E. Tuttle, 1954). [ Бенедикт Р. Хризантема и меч. Модели японской культуры. М.: РОССПЭН, 2004.] , а также другие авторы.

В Восточной Азии есть еще одно общество, которое можно назвать конфуцианским — это Вьетнам [139] Всесторонний анализ роли конфуцианства во Вьетнаме см. в докладе Уильяма Рэтлиффа, подготовленном для конференции «Culture matters, Culture Changes», прошедшей во Флетчеровской школе права и дипломатии Университета Тафтса 24—26 октября 2008 г.: William Ratliff, “Confucianism and Development in Vietnam”. . Начало китайского влияния во Вьетнаме восходит к 100 г. до н.э., когда эта страна стала провинцией Китая, и оставалась в этом статусе до 939 г. н.э. Но даже после обретения независимости общество этой страны по-прежнему оставалось конфуцианским, пока французы не получили контроль над «Индокитаем» в результате франко-китайской войны 1884—1885 гг. «При французском правлении конфуцианство стало приходить в упадок. Оно столкнулось с новыми идеями и силами и утратило свои доминирующие позиции задолго до конца колониального периода. <...> Однако его основные предписания по-прежнему оставались глубоко внедренными в нравственность и ценности народа» [140] The Navy Department Library, “The Religions of Vietnam,” April 1968, www. history.navy.mil/library/online/religions.htm#viet. Эмброуз Кинг и Майкл Бонд отмечают: «Хотя мы полностью отдаем себе отчет, что китайская культура отнюдь не является однородной системой, нам представляется, что конфуцианские ценности играли доминирующую роль в формировании характера и поведения китайцев». (Ambrose Y. С. King and Michael Н. Bond, “The Confucian Paradigm of Man: A Sociological View,” in Wen-Shing Tseng and David Y. H. Wu, eds., Chinese Culture and Mental Health (Orlando, Fla.: Academic Press, 1985), p. 29.) .