Лоуренс Харрисон - Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

В Докладах ООН о развитии человеческого потенциала в арабских странах четко и недвусмысленно говорится о том, что для ускорения прогресса с целью достижения демократического правления, социальной справедливости и процветания необходима реформа ислама. К ключевым составляющим реформы относятся открытость к ценностям, идеям и институтам неисламского мира, терпимость к другим религиям и в целом приверженность к высоким стандартам деятельности, образованию и гендерному равенству.

Когда я рассматривал фотографии людей в Каире и других частях арабского мира, по большей части молодых и исполненных энтузиазма, зачастую с руками, поднятыми в знаке «V», означающем победу, мне это напомнило три аналогичных эпизода в недавней истории Латинской Америки, которые я наблюдал лично: революцию 1965 г. в Доминиканской Республике, сандинистскую революцию 1979 г. и инаугурацию Жана-Бертрана Аристида в качестве президента Гаити в 1991 г.

Десятилетия спустя то, что в свое время выглядело многообещающим отходом от авторитарного, несправедливого и нищего прошлого, сегодня представляется по существу продолжением того же самого, что и раньше. Получится ли у арабских стран добиться чего-то большего?

Доминиканская революция привела к свержению правительства, установленного военными после отстранения ими от власти Хуана Боша, первого демократически избранного президента после трех десятилетий тирании Рафаэля Леонидаса Трухильо. Президент Линдон Джонсон, опасаясь повторения событий кубинской революции, решительно вмешался. Президентский представитель Эллсуорт Банкер договорился о создании временного правительства под председательством центристского доминиканского демократа Гектора Гарсиа Годоя — правительства, приведшего страну к выборам 1966 г., на которых Хоакин Балагер победил Боша. С тех пор, несмотря на некоторые зигзаги, демократические нормы в стране соблюдаются.

Когда 24 апреля 1965 г. разразилась революция, я благополучно находился в своей первой зарубежной командировке в качестве сотрудника USAID, выполняя обязанности координатора программ в Коста-Рике. Через несколько дней я получил инструкции из Вашингтона как можно быстрее прибыть на базу американских ВВС в Пуэрто-Рико с трехнедельным назначением в Доминиканскую Республику. Эти три недели обернулись тремя с половиной годами, в течение которых я стал заместителем директора миссии USAID.

Меня привлекали молодые доминиканские профессионалы, которые почти все поддерживали революцию с таким же энтузиазмом, какой почти полвека спустя проявляли молодые арабы. К этому кругу принадлежал и Бернардо Вега, выпускник Уортонской школы бизнеса при Пенсильванском университете, который впоследствии переместился со своей должности экономического советника Центрального банка на пост руководителя Центрального банка, а затем стал послом своей страны в Вашингтоне. Сегодня он пишет статьи и колонки. В одной из недавних статей, озаглавленной «Мы получили плохие отметки в Давосе», он, ссылаясь на Глобальный индекс конкурентоспособности за 2010—2011 гг., отмечает следующее [213] Bernardo Vega, “We Got Bad Marks in Davos,” in the 2010—2011 Global Index of Competitiveness. Unpublished, n.d. .

• Доминиканская Республика занимает 101-е место из 139 стран, включенных в Глобальный индекс.

• В государственном секторе пышным цветом цветет коррупция.

• Общество не доверяет политикам.

• Организованная преступность, в основном связанная с наркотиками, проникает в государственные силы безопасности.

Я побывал в Доминиканской Республике два года назад, и меня поразили два резко контрастирующих друг с другом впечатления: (1) произошли грандиозные материальные изменения — в том, что касается зданий, дорог, курортов; но (2) культура — такие ее черты, как несправедливость, повсеместные злоупотребления властью, нежелание считаться с другими людьми, неэффективность, — по-видимому, осталась в основном той же, какой она была в 60-х годах прошлого века.

Кульминация сандинистской революции пришлась на 19 июля 1970 г., когда армия сандинистов вошла в Манагуа. Через два дня каудильо Анастасио Сомоса Дебайле бежал из страны, что ознаменовало конец сорокадвухлетнего периода монополии семейства Сомоса на власть. В тот день 19 июля столица страны Манагуа выглядела почти так же, как Каир в феврале 2011 г., когда молодые люди ликовали и поднимали руки в победном жесте «V».

Решением президента Джимми Картера я был назначен директором миссии USAID в Никарагуа. Покинув директорский пост в миссии USAID в Гаити, я направился в Манагуа и прибыл туда через неделю после празднества 19 июля. Показательной характеристикой стремления президента Картера продемонстрировать готовность США смириться с революционными режимами в Латинской Америке может служить тот факт, что я летел в Манагуа на транспортном самолете грузовой компании Flying Tigers, загруженном первой партией продовольствия, которую первоначально планировалось распределять через Красный Крест. Однако впоследствии я и посол Лоуренс Пецулло, предприимчивый карьерный дипломат и, как и я, демократ по партийной принадлежности, порекомендовали передать ее сандинистскому правительству, что и было сделано.

Я должен отметить, что на протяжении первых 18 месяцев сандинистского режима главным источником финансовой, продовольственной и технической помощи ему были США. Однако здесь не место для развернутого обзора отношений между двумя правительствами. Достаточно упомянуть о моих отношениях с Хайме Уилоком Романом, хефе(предводителем) «пролетариос» — крайне левой фракции из трех, сформировавших Сандинистский фронт национального освобождения. Уилок был назначен министром сельского хозяйства и аграрной реформы, и мы много помогали ему, в частности направили советников из Центра землепользования Университета Висконсина.

Уилок инициировал широкомасштабную земельную реформу, в ходе которой были конфискованы самые большие поместья, многие из которых, хотя и не все, принадлежали сторонникам семьи Сомоса. Собственников этих хозяйств называли terratenientes {12} 12 Землевладельцы, помещики (исп). — Прим. ред. , что в революционной обстановке было бранным словом.

Сегодня, через 33 года после сандинистской революции, Хайме Уилок — один из крупнейших никарагуанских terratenientes. А Даниель Ортега, первый сандинистский президент, опять занимает пост президента, но действует при этом вовсе не демократически. Он ближайший союзник Уго Чавеса, не считая Фиделя Кастро. Согласно сообщению газеты «Washington Post» от 22 февраля 2012 г., «Ортега позвонил Муаммару Каддафи, чтобы выразить ему свою солидарность».