Антон Власкин - Японская нечисть. Ёкай и другие
- Название:Японская нечисть. Ёкай и другие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Вече
- Год:2019
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4484-8062-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Антон Власкин - Японская нечисть. Ёкай и другие краткое содержание
Японская нечисть. Ёкай и другие - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Завершение
История ёкаев уходит в глубокую древность, и выяснить, когда именно сформировались образы тех или иных чудищ и были даны им имена, невозможно. Но кое-что конкретное о наших таинственных соседях все-таки можно сказать. До XVII в. наряду с термином «ёкай» часто использовались «бакэмоно» или «мононокэ». Последнее подразумевало собой нечто вроде призрака. Бакэмоно можно перевести как меняющаяся вещь, или, проще говоря, оборотень. Не такая уж и подробная классификация, но до определенного времени никто не беспокоился о точности в разделении потусторонних существ на виды и подвиды.
Золотым временем для ёкаев оказались XVIII и частично XIX век, когда наступил расцвет городской культуры периода Эдо. Художник Торияма Сэкиэн выпустил серию гравюр «Иллюстрированный Ночной парад 100 демонов». Серия снискала популярность, и за ней последовали «100 демонов прошлого и настоящего» в 1779 г., «Дополнение в 100 демонам прошлого и настоящего» в 1780 г. и «Иллюстрированное собрание 100 случайно выбранных демонов» в 1784 г. Естественно, многие герои этих собраний повторялись из серии в серию, а некоторых подозревали в том, что они не имеют за спиной никакой славной истории, а просто выдуманы Ториямой на потеху публике.

Парад оборотней на гравюре Каванабэ Кёсай. XIX в.
Ёкай проникли в книги и гравюры, о них повествовали уличные рассказчики кайданов, их изображали актеры театра кабуки. У каждого человека был друг, у которого сосед дальнего родственника не так давно столкнулся с таким ёкай, что его трясет до сих пор! Дети и взрослые развлекались игральными картами каруто, украшенными изображениями знаменитейших ёкай. Такие карты вполне можно было коллекционировать, что явилось, в определенном смысле, далеким предвестником появления покемонов.
Но времена изменились, Япония открылась западной культуре, и многое из старого культурного багажа стало казаться устаревшим и достойным осмеяния. В вихре перемен, которые принесла эпоха Мэйдзи, вера в ёкай пошатнулась, поблекла и ушла на задворки коллективного бессознательного. В кругах образованных людей того времени бытовало мнение, что вера в ёкай и юрей – пережиток дремучего прошлого, стоящего на пути прогресса, прошлого, с которым пора расстаться. Был издан труд просветителя и философа Иноуэ Энрё «Ёкайгаку». Дотошный ученый, верящий в прогресс и возможность синтеза западной и буддийской философии, взялся разбирать веру в ёкай с научной точки зрения. «Так ложная мудрость мерцает и тлеет пред солнцем бессмертным ума. Да здравствует солнце, да скроется тьма!» «Достоверные» свидетельства встреч с неведомым безжалостно разоблачались, и истории о таинственном оказались в том же положении, что и наши деревенские былички, ставшие мало кому интересными с появлением в селе клуба, радио и кино.
Но, как и следовало ожидать, мир потустороннего оказался гораздо прочнее, чем виделось его ниспровергателям. Страна изменилась, принимая западную культуру и прогресс настолько, насколько это было необходимо, а что касается ёкай, то они получили второй шанс в литературе обновленной Японии. Первопроходцем здесь явился Лафкадио Хёрн – натура противоречивая и мятущаяся. Полугрек-полуирландец, он побывал православным, затем католиком и, наконец, буддистом. Осев в Японии, принял имя Коидзуми Якумо, женился на японке и до конца дней преподавал в Токийском университете. Но главным его делом явилась популяризация японского фольклора и историй о ёкай в частности. «Кайдан. Истории об удививительном», изданный в 1904 г., открыл для западного читателя мир японских чудес, жутких и увлекательных.
В 1910 г. в свет выходят «Легенды Тоно» Кунио Янагиты. В историях, легендах и сказках, собранных в малопримечательной области на севере Хонсю, как в зеркале отразился мощнейший пласт фольклора и народной демонологии. Кунио Янагита вполне заслужено получил прозвище «отца японского фольклора», а его труд открыл дорогу для множества любителей старинных сказаний, как дилетантов, так и серьезных исследователей. Интересно, что «дорога» началась с трехсот пятидесяти экземпляров «Легенд Тоно», которые Кунио Янагита издал за свой счет.
Но настоящая реабилитация и возвращение старых добрых ёкай в массовую культуру на те позиции, которые они занимали раньше, произошло благодаря манге и аниме. В 1960 г. мангака Сигеру Мизуки создал свою знаменитую мангу «Ге Ге Ге но Китаро». Приключения мальчика-ёкай и его друзей и родных (тоже ёкай, естественно) радовали преданных читателей до 1969 г. Позже к этой теме подключились аниматоры, и история Китаро шесть раз переиздавалась в виде аниме-сериалов. В 2007–2008 гг. за дело взялись кинематографисты, создав полнометражные ленты, что свидетельствует в пользу того, что веселые проделки ёкай не сильно потеряли популярность со сменой эпох.
В наше время счет произведений этого жанра идет на сотни. В мультипликационную ёкай-волну, занявшую свою нишу в современной культуре, входят как откровенный ширпотреб, так и несомненные шедевры, созданные великим Хаяо Миядзаки.
В книгах Харуки Муроками, чье имя приходит в голову первым, когда заходит речь о современной японской литературе, можно обнаружить вполне ёкаеподобных (если можно так выразиться) персонажей. Это зловещий человек-овца из романа «Охота на овец», это жаббервоги, оккупировавшие токийские подземелья. В последних без труда угадываются каппы, причем именно такие, какими пугали детей в прежние времена.
Конечно, современные популярные потусторонние сущности из Японии, наводящие страх на людей, являются несомненными новоделами. Никакой ёкай не сравнится в известности со звонящей по телефону с угрозами и после лезущей из телевизора Садако из фильма «Звонок». Интересно, что в прежнее время это имя прежде всего ассоциировалось с девочкой, пережившей атомную бомбардировку Хиросимы. Медленно умиравшая, складывавшая бумажных журавликов Садако стала символом неприятия ядерной войны. Но, возвращаясь к ёкай, можно сказать, что на их стороне традиция и время. Являясь частью грандиозного узора-загадки, с которым можно сравнить японскую культуру, обитатели сумерек обеспечили себе надежное место в вечности. Попыткой разобраться в их сущности и хотя бы частично понять завиток этого узора и является данная работа, шутливый стиль которой да не послужит обвинением.
Интервал:
Закладка: