Елена Полякова - Николай Рерих

«Если идти из середины России на зимний восход все прямо, то тысяч за десять верст от нас, через Саратов, Уральск, Киргизскую степь, Ташкент, Бухару, придешь к высоким снеговым горам. Горы эти самые высокие на свете. Перевали через эти горы, и войдешь в Индийскую землю», — так начал Лев Толстой свой рассказ «Сиддарта, прозванный Буддой, то есть святым»…

Из середины России, на зимний восход, шел в XV веке тверитянин Афанасий Никитин до великого города Каликут; от невских берегов добрался до Калькутты в XVIII веке артист, музыкант, писатель Герасим Лебедев и основал в Индии невиданный прежде театр. В местах, где начиналось действие пушкинской «Капитанской дочки» и во времена «Капитанской дочки», служил в яицкой крепостце сержант российской армии Филипп Ефремов. Взятый в плен бухарцами, он бежал не на север, в Россию, через заставы кочевых племен, но на юг, через великие горы — в Индию. Добрался до Дели, до Калькутты, оттуда прибыл к невским берегам; по примеру Афанасия Никитина вспомнил письменно свои девятилетние странствия. Когда студент Рерих поспешал в Академию художеств, врач Владимир Хавкин спасал в Бомбее заболевших чумой, исследовал чуму — и сегодня Бактериологический институт в Бомбее по праву носит имя Хавкина.

С незапамятных времен шли с юго-востока на Русь индийские гости; память о них хранили былины, лечебники, в которых рекомендовались вдруг тибетские средства; отзвуки индийских легенд приходили на Русь с караванами, с судами, плывшими вверх по Волге и Днепру. Индийские гости и варяжские гости встречались на базарах Астрахани, Киева, на торжищах Ярославля, возле пестрых церквей. Менялись товарами — попадьи, купчихи носили кашемировые шали, гурмызские жемчуги, а кашмирцы пили чай из тульских самоваров, кроили своим раджам одежды из парчи, сработанной на московской фабрике Алексеевых, на Малой Алексеевской улице, что за Таганкой.

Русские путешественники неутомимо двигались на зимний восход — в 1815 году издается путешествие грузинского дворянина Рафаила Данибегова, который прошел из Семипалатинска в Дели. Записки братьев Григория и Даниила Атанасовых о путешествии по Азии печатает «Северный вестник» в 1824 году. К Индии тянутся помыслы великих исследователей Центральной Азии — Пржевальского, братьев Грум-Гржимайло, Певцова. В девяностых годах, когда Рерих спешит по утрам в гимназию Мая, издается деловой «Доклад капитана Б. Л. Громбчевского о путешествии в 1889–1890 годах для исследования горных долин Гиндукуша, восточных склонов Гималая и окраин северо-западного Тибета».

Это — пути идущих из России в Индию. Обратный путь гораздо труднее. К русским настороженно относятся не индусы, но хозяева — захватчики англичане; в восьмидесятых годах бдительные английские власти запрещают неутомимому страннику Петру Ивановичу Пашино путь из Индии в Ташкент.

Из Индии в Россию были закрыты для путешественников караванные пути по суше; из Индии в Россию были гостеприимно открыты кружные морские пути — в Одессу или вокруг Европы, в Петербург. Этими путями благополучно и комфортабельно прибывают торговцы и комиссионеры, философы или выдающие себя за таковых.

Недаром у Андрея Белого появлялось в «Симфониях» «таинственное лицо, прибывшее из Индии» — «прибытие из Индии» само по себе гарантировало близость таинственного лица таинственной науке йогов, факирам, которые могут свершать вещи, недоступные смертным, — ходить по воде и летать по воздуху, месяцами не есть, неделями лежать в могиле и возвращаться затем к жизни. Индия, кажется, противостоит материалистической философии и материалистической науке. Согласно толкованиям «таинственных лиц», дух там не только первичен по отношению к материи, но подчиняет себе материю, и тайны соотношения духа с материей постигли не европейские ученые, жалкие в своих попытках объяснить мир, но нищие тибетские и индийские монахи, которые ничего не имеют и ничего не желают в бесконечно меняющемся мире.

Из Индии ведь снова вернулась в западный мир в восьмидесятых годах «теофизитка и спиритка» Елена Петровна Блаватская, двоюродная сестра русского сановника Сергея Юльевича Витте, который в своих воспоминаниях не пожалел красок для того, чтобы обрисовать авантюрную натуру своей кузины, которую, впрочем, он сам признавал «до известной степени демонической личностью». Блаватская приобретала и теряла состояния, открывала магазины, давала спиритические сеансы, издавала газеты, писала под псевдонимом «Радда-бай» увлекательно-фантастические записки о своем путешествии по Индии и о беседах с «махатмами» — мудрецами, которые посвятили ее в тайны духа, запросто общалась с загадочным хозяином Мира.

Блаватская умерла в 1891 году в Лондоне, но основанные ею теософские общества, в названии которых объединились греческие слова (тео — бог и софия — знание, мудрость), до сих пор живут в Америке, в Европе, в самой Индии — там свято чтут память Елены Блаватской, изучают ее сочинения о «Тайной доктрине», верят в возможности прямого общения с «хозяином» и излагают методику этого общения в своих газетах и журналах.

Но из России в Индию все умножались пути ученых: Минаев, Краснов, Щербацкий, Воейков, Алексеев, Ольденбург, Мерварт изучали географию, климат, растения, животный мир, религии, обычаи, литературу, искусство Индии — без их трудов не могут обойтись современные ученые, их «Bibliotheca Buddhica», издаваемая в России, стала классикой мировой науки.

Индийские пути художников были редки.

В середине века побывал там Алексей Дмитриевич Салтыков, издал в Москве в 1850 году «Письма об Индии», оставил рисунки. В девяностых годах Индию посетил во время своего кругосветного путешествия русский цесаревич, вскоре — император Николай Второй. В его свите — ученик известного мариниста Боголюбова, художник Н. Гриценко. Его старательные эскизы и зарисовки использовал впоследствии художник Каразин, иллюстрировавший роскошное издание — описание путешествия цесаревича, — поэтому читатели были уверены, что в Индии побывал сам маститый и популярный Николай Николаевич Каразин.

Самое значительное, конечно, два путешествия по Индии Василия Васильевича Верещагина.

Сопровождавший Скобелева в среднеазиатской и турецкой кампаниях, неутомимо живописавший раскаленный Самарканд и заснеженную Шипку, Верещагин и в Индии не расстается с этюдником.

Художник не оседает в больших городах, он истинно путешествует по Индии — на северо-запад, в Кашмир, на северо-восток, в Сикким, где открывается ледяная стена Гималаев.

Подробно, истово выписывает он беломраморный Тадж-Махал, узоры тибетских костюмов, торжественный выезд махараджи.