Владимир Богораз - Чукчи. Том I

Если хозяин не настолько богат, чтобы запасти весь необходимый материал для сооружения байдары, то ему помогают в этом двое-трое из его родственников, обычно родные или двоюродные братья. Тогда они все вместе считаются «байдарными хозяевами». Старший из них сидит на руле и распоряжается охотой. Но если его «удача в охоте» не очень велика, ему приходится уступить свое место другому.

Вельботы покупаются у американцев или у туземных торговцев, которые ведут дела с американскими китоловами. В обмен на вельботы чукчи отдают китовый ус, пыжики, черные или пестрые, готовую одежду из оленьих шкур, моржовые клыки и т. п. Стоимость вельбота значительно выше, чем стоимость байдары. Она составляет от 20 до 30 больших полос китового уса. Одному человеку такая затрата мало доступна. Вопрос о приобретении вельбота зависит от удачи в охоте на кита. Если обитателям поселка посчастливилось упромыслить хорошего кита, то несколько семей смогут купить по новому вельботу на следующее лето. Если же китовый промысел был неудачен, вельботы невозможно купить.

Многие «байдарные хозяева» приобрели вельботы в кредит у вышеупомянутого Quvar'а и у других богатых туземных торговцев. Им была предоставлена рассрочка платежа на два или на три года. Конечно, это были подержанные вельботы, бывшие в употреблении по несколько лет и уже основательно заплатанные, словом — дешевка. Но даже за них чукчи были бы не в состоянии заплатить без помощи китового промысла.

Хозяин, у которого есть лишний вельбот, часто дает его в пользование кому-нибудь из соседей. Туземцы считают себя не вправе оставлять байдару или вельбот лежащими без дела на берегу, если поблизости имеются охотники, которые нуждаются в них. В таких случаях формируется временная байдарная артель под главенством того, кто берет на себя ответственность перед хозяином за предоставленную байдару и тем самым становится «байдарным хозяином» этой артели. За пользование байдарой не взимается никакой платы даже в тех случаях, когда охота была удачная и временной артели удалось, например, упромыслить кита. Принять плату за пользование байдарой — это значит испортить «охотничью удачу». В случае особенно удачной охоты временный «байдарный хозяин» тут же откупает байдару и она переходит в его постоянное владение.

Quvar рассказывал мне, что однажды он отправился на остров Лаврентия на байдаре, принадлежавшей одному из его соседей. По дороге им выпала редкая удача убить белого медведя на воде. Белых медведей в Тихом океане гораздо меньше, чем китов, хотя убить кита гораздо прибыльнее. Вернувшись домой, Quvar оставил себе эту байдару, отдав взамен владельцу свою собственную байдару, больших размеров и лучшего устройства. Правда, Quvar — эскимос, но чукчи делают то же самое. Однако, когда охотник убьет кита первый раз в жизни, он должен оставить свою байдару и приобрести другую. Когда я спросил о причинах такого образа действий, туземцы объяснили мне, что это есть искупительная жертва за убитого кита. Хозяин удаляет байдару, служившую ему при убое кита, и приобретает другую, пока еще «невинную».

«Байдарный хозяин» сидит на руле. Это — почетное место, и оно принадлежит ему по праву. У русских и у обруселых туземцев на реках Колыме, Индигирке и других место хозяина лодки — на корме. Он сидит положив руку на руль даже в тех случаях, когда управляет лодкой кто-нибудь другой, знающий характер течения. Тот, кто уступает это место другому и добровольно садится в середину лодки, заслуживает презрения.

Чукотские семьи вообще немногочисленны: восемь членов байдарной артели могут принадлежать к четырем — пяти семьям. Часто отец и сын считаются только за одного гребца, так как они могут заменять друг друга. Пожилой отец выезжает только в более короткие поездки, сын же отправляется в долгие осенние экспедиции, когда море неспокойно и погода холодная. В число семей, к которым принадлежат члены одной артели, могут входить не только родственные семьи, но также и семьи друзей или близких соседей. Дома всех членов артели находятся в одной и той же части поселка. При всяких обстоятельствах они дружно действуют общими силами, например, при торговле с китоловами или во время зимних поездок на собаках. Байдарная артель представляет собою довольно устойчивую социальную единицу. Туземцы говорят: «В этом поселке три байдарных артели». Я уже говорил, что в поселке Jŋeen в результате последней эпидемии кори из трех байдарных артелей осталась одна. Две другие вымерли. Однако состав байдарных артелей не постоянный. Выйдя по окончании осеннего промыслового сезона из одной артели, охотник может в начале следующего лета присоединиться к другой, или, если у него «большая удача», он может построить или купить новую байдару и составить свою артель из числа родственников и друзей.

«Байдарные артели» с «байдарными хозяевами» во главе их существуют также у азиатских эскимосов. «Байдарный хозяин» называется у них umialik (от umjak — «байдара»). То же самое мы наблюдаем повсеместно у американских эскимосов. Термин umialik в значении «байдарный хозяин» употребляется на американском побережьи Ледовитого океана от мыса Барроу [240] Murdoch, Point Barrow Eskimo, стр. 428. до Гренландии [241] H. Rink, стр. 25. . Murdoch рассматривает группу umialik как постоянный богатый аристократический класс. Rink ограничивается указанием, что байдарный старшина является главою семьи. «Байдарные хозяева» у чукоч и азиатских эскимосов, независимо от их больших прав распоряжения на морском промысле, не могут быть названы аристократическим классом, и их влияние в социальной жизни весьма ограниченно. Я буду говорить об этом подробнее в исследовании об азиатских эскимосах.

Добытое на охоте делится следующим образом.

Мелкие тюлени отдаются охотникам, убившим их. Чукчи говорят, что такие тюлени не составляют ценного предмета охоты. Они могут быть убиты каждым охотником с берега. Поэтому они исключаются из состава добычи, подлежащей разделу. «Байдарному хозяину» иногда отдают одного или двух тюленей, в том случае, если он ничего не убил сам.

Мясо и жир лахтаков [242] Крупная порода тюленя. и моржей режется на равные части и делится поровну. Головы отдаются «хозяину», моржовые клыки идут вместе с головами. Потом эти головы будут играть большую роль на «празднике голов». После праздника моржовые клыки делятся между родными и двоюродными братьями хозяина, участвующими в артели. Другие члены артели получают лишь жир «из-под моржовых усов», т. е. с передней части моржовой морды. При дележе шкур «хозяин» получает шкуру первого убитого моржа, стрелок, помещающийся на носу — шкуру второго зверя, остальные шкуры достаются по порядку гребцам. Если количество убитых моржей слишком мало, не получивший сохраняет право на причитающуюся ему шкуру на следующий сезон. Однако нередко моржовые кожи расщепляют пополам на берегу. Каждая кожа дает два пласта, и число паев таким образом удваивается. При дележе убитых лахтаков, шкуры которых идут на ремни и подошвы и также составляют один из главных предметов торговли с оленными чукчами, приняты более сложные правила. Когда лахтаков много, каждый, начиная с «хозяина», получает по шкуре. Если же шкур не хватает, средина каждой шкуры вырезается и нарезаются два свитка ремней средней толщины. Остаток шкуры разрезается на восемь частей, и каждый член артели получает по куску — на подошвы. Ремни получают все по очереди, начиная с «хозяина», как описано выше. В последнее время, вместо такого способа дележа, шкуры лахтаков отдаются тем охотникам, которые убили зверей и таким образом исключаются из общего раздела. Этот новый способ дележа не одобряется общественным мнением, однако он укореняется все крепче.