Ия Стеблева - Очерки турецкой мифологии: По материалам волшебной сказки

В сказке видинских турок основная сюжетная канва такова же, разница только в деталях, упомянуть о которых тем не менее представляется интересным.

У одного падишаха было три дочери. Однажды падишах, уезжая, приказал дочерям присматривать за его любимым конем и давать ему есть провеянный овес. Пошла старшая дочь кормить коня, тот не стал есть, средняя дочь дала коню овса, и он опять не стал есть. Только когда коню дала овса младшая дочь падишаха, конь поел. Вернулся падишах, спросил, давали ли его дочери коню овса. Те ответили, что из рук старших дочерей конь не ел, а когда ему дала овса прямо из своего подола младшая дочь, конь стал есть. «„Ну, дочка, — сказал падишах, — значит, ты понравилась коню, и я отдам тебя за него замуж“. Взял падишах девушку за руку и отвел к коню. Девушка принялась плакать, не хотела выходить замуж за коня, но, что поделаешь, отец приказал». Девушка осталась наедине с конем, а тот, видя, что она очень горюет, как только настала ночь, превратился в прекрасного юношу. Смотрит девушка — перед ней красавец. Она спросила: «Откуда ты взялся, юноша?» А он ответил: «А я — и конь, и человек. Зовут меня Билеиз. Ты не плачь, но не говори обо мне никому. Если меня потеряешь, трудно тебе будет меня найти». Далее юноша предупредил, что завтра он появится на рыжем коне, одетый в красные одежды. Но, если он даже понравится ее сестрам, девушка не должна говорить им, что он ее муж. На следующий день юноша нарядился, как обещал, и проехал перед дворцом падишаха. Старшие сестры при виде его стали восторгаться. Младшая дочь падишаха сдержалась и не сказала, что это ее муж. На следующий день юноша появился перед дворцом падишаха на вороном коне, одетый в черные одежды. И когда старшие сестры стали им восхищаться, девушка не выдержала и сказала, что это ее муж. И конь исчез, умчался прочь. Девушка стала плакать, горевать, затем надела железные чарыки, взяла железный посох и отправилась искать Билеиза.

Она шла очень долго и пришла к какому-то источнику, возле которого на камне было написано «Билеиз». Девушка поняла, что добралась до цели. Далее Билеиз узнает, что возле источника сидит какая-то женщина, которая попросила воды. Билеиз понял, что это дочь падишаха, и отправился за ней. Они встретились, и Билеиз объяснил девушке, что его мать — дэв с семью головами и что она может съесть девушку.

Вслед за этим идет рассказ о том, как старуха-дэв, пообещав не трогать девушку, всячески старается свое обещание нарушить и для этого дает девушке разные трудные задания. Но всякий раз девушке своими советами помогает Билеиз, и она с этими заданиями справляется. Наконец, Билеиз и девушка решили бежать из дома дэвов. Билеиз подготовил для девушки летающего коня, а для себя скачущего, они сели верхом на коней и помчались к падишаху — отцу девушки. Дэвы бросились их догонять. Сначала в погоню за беглецами пустилась старуха-дэв, превратившись в туман. Билеиз с помощью разных превращений обманул ее. Потом беглецов стала догонять старшая дочь старухи-дэва, превратившись в огонь. Билеиз обманул и ее. Затем настала очередь младшей дочери старухи-дэва. Она бросилась в погоню за беглецами, превратившись в облако. Тогда Билеиз превратил девушку в розовый куст, а сам стал змеем и обвился вокруг этого куста. Хотя его сестра-дэв догадалась, что перед ней Билеиз и девушка, она не решилась тронуть куст, боясь навредить Билеизу, и отпустила их. Младшая сестра Билеиза вернулась домой, а Билеиз с девушкой благополучно прибыли к падишаху — отцу девушки.

Как мы видим, в обоих текстах турецких волшебных сказок отражена связь дэва с конем, которая имеет древнее происхождение, о чем можно судить исходя из верований, например, таджиков, сохранивших пережитки некоторых древнеиранских и древнеиндоевропейских культов. О.А.Сухарева, анализировавшая пережитки демонологии у равнинных таджиков, приводит интересные сведения. Она пишет, что в Самарканде и Ура-Тюбе, а также в прилегающих к ним районах верили, что дэв может принимать облик коня. Считалось, что если человек во сне видел коня, особенно черного, а потом заболел, то это ему во сне являлся дэв и навредил ему. Верили также, что дэв наносит вред людям, спящим возле коней, например во время поездок. Хотя наиболее распространены представления о том, что у каждой лошади есть свой дэв, наблюдается и прямое отождествление коня с дэвом: так, детям не разрешают ходить к лошадям, потому что лошадь — это дэв. Существует также мнение, что лошадь произошла от дэва, что у нее имеются невидимые людям крылья, поэтому она может без устали преодолевать огромные расстояния, что не под силу другим животным.

О связи лошади с дэвом свидетельствуют и те обряды по исцелению болезней, которые выполнялись, если предполагали, что болезнь вызвана вредным влиянием дэва. Этому дэву нужно было совершить обряд жертвоприношения: зажигали ритуальные светильники из лучинок, обернутых черными или красными тряпочками; светильники ставили в лошадином стойле на кучках золы и лошадиного навоза. Если болезнь была очень тяжелой, то готовили специальное кушанье, куда обязательно входило лошадиное мясо. Блюдо с этим кушаньем ставили в лошадином стойле в кормушку лошади, либо под мостом через реку или большой арык, либо относили на кладбище. О.А.Сухарева полагает, что употребление конского мяса в обрядах, посвященных демону, который мог принимать облик коня, имеет сходство с убиением тотемного животного и поеданием его мяса в архаических обрядах. Пережитки культа дэва-коня у равнинных таджиков восходят к эпохе индоиранской и индоевропейской общности, когда дэвы (авест. дайва ) считались божествами, в качестве таковых имелись в древнеиндийской традиции ( дэва ), но зороастризм низвел их до уровня демонов, и такими они остались в иранской мифологии. Иными словами, в представлениях о дэве-коне прослеживается более древний культ коня, имевший место в индоевропейской мифологии [49] См. более подробно: Сухарева О.А . Пережитки демонологии и шаманства, с. 39–42. .

Можно заметить также, что в приведенной выше сказке видинских турок старуха-дэв и ее дочери, догоняя беглецов — Билеиза и девушку, превращаются в туман, огонь и облако. Эти превращения следует рассматривать как отголосок представлений о связи дэва с вихрем, пыльным смерчем, ураганом. В Ура-Тюбе, например, таджики называют смерч «ветер дэва» [50] Там же, с. 42. . Более точное соответствие этому находим в другой сказке, из собрания Боратава: «…разразилась буря, настоящее светопреставление: шум, грохот, все окрестности заволокло пылью и мглой, засверкали молнии. Все перепугались, спрашивают: „Что стряслось?“ Смотрят: Батюшка-дэв, по пояс голый, с обнаженной саблей в руке, мчится прямо ко дворцу падишаха» («Батюшка-дэв»).