Владимир Муравьев - Легенды старой Москвы

После одобрения проекта Н. В. Оболенского прошло уже более полутора десятилетий, в течение которых те же самые лица, которые, как они полагали, закрыли саму идею восстановления Сухаревой башни, рассматривали проекты строительства на Сухаревской площади чего угодно: универмага, цыганского театра, театра Аллы Пугачевой — только не восстановления башни…

Большие надежды на восстановление Сухаревой башни в Москве связывали с исполняющейся в 1996 году юбилейной датой — 300-летием создания Российского флота.

Для его празднования были созданы правительственная комиссия и специальный Российский государственный историко-культурный центр при правительстве Российской Федерации. В них вошли крупные государственные деятели: тогдашний председатель Совета Федерации В. Шумейко, министр иностранных дел М. Козырев, главком ВМФ адмирал Ф. Громов и значительное число деятелей помельче.

Среди юбилейных мероприятий одно — чуть ли не главное — было связано с Сухаревой башней. В январе 1995 года «Московская правда» напечатала небольшую статью о Навигацкой школе, предварив ее следующей справкой: «Как сообщила пресс-служба Российского государственного морского историко-культурного центра (Морского центра) при правительстве РФ, ряд общественных организаций выступает за восстановление Сухаревой башни в Москве. Здесь планируется разместить Морской музей, поскольку башня имеет самое прямое отношение к истории российского флота, 300-летний юбилей которого мы будем отмечать в будущем году».

Заседали комиссии, обсуждались проекты, принимались решения — в общем, создавали видимость деятельности.

Однажды, еще в 1980-е годы, инициативную группу по восстановлению Сухаревой башни — Мягкова, Рагулина и еще нескольких человек после их письма министру пригласил на беседу чин из морского министерства возле Чистых прудов. Чин во флотском мундире, с большими звездами на погонах, проявлял заинтересованность и полное одобрение делу, которое привело к нему просителей. Особенно он сокрушался, что нет на него у министерства денег и взять их неоткуда. «Давайте обратимся к морякам, чтобы жертвовали на Сухареву башню кто сколько может, хоть по гривеннику, — предложил один из группы. — Поедем по всем флотам, по всем кораблям». Чин замолчал, задумался, поднял глаза вверх, видимо подсчитывая, сколько можно получить матросских гривенников, и, кажется, поняв, что их будет вполне достаточно, чтобы восстановить башню, в страхе воскликнул: «Нет, нет! Нельзя, нельзя собирать!» И было понятно, что испугался он реальности предложения и того, что, не дай бог, ему поручат заниматься этой башней. В дальнейшем инициативную группу общественности по восстановлению Сухаревой башни он к себе больше не приглашал.

Не услышанным остался и напечатанный в 1995 году призыв корреспондента «Московской правды» к «градоначальникам» Москвы: «Сейчас наши градоначальники стремятся восстановить наиболее приметные детали старой Москвы… В этой программе обязательно надо найти место и для восстановления Сухаревой башни. Ведь пока возрождаются только культовые сооружения. А Сухарева башня, являясь великолепным памятником гражданского строительства Петровской эпохи, одновременно стала бы и мемориалом Навигацкой школы».

В 1996 году посреди пустыря на месте снесенного квартала, на задах табачных киосков, появился гранитный «памятный знак», который, как говорится в надписи на нем, «…установлен в 1996 году в ознаменование 300-летия Российского флота». На другой его грани под изображением Сухаревой башни — надпись: «На этой площади находилась Сухарева башня, в которой с 1701 по 1715 год размещались Навигацкие классы — первое светское учебное заведение, готовившее кадры для Российского флота и государства».

Глядя на рисунок башни на «памятном знаке», вспоминаются «утешительные» слова Кагановича: «Раз эта башня представляет архитектурную ценность, ее изображение можно сохранить в большом макете».

Мемориальный знак «На этой площади находилась Сухарева башня». Установлен в 1996 году

Но «отделаться» от претензий москвичей «памятным знаком» московскому руководству не удалось, их письма с вопросами о восстановлении Сухаревой башни продолжали поступать в мэрию и в газеты.

Писем было достаточно много, и руководство вынуждено было на них реагировать. 17 августа 1996 года, то есть в те дни, когда устанавливалась жалкая подачка — пресловутый памятный знак, в газете «Вечерний клуб» в рубрике «Официальный ответ» появилось туманное обещание Главного архитектора Москвы А. В. Кузьмина:

«Проектное решение конкурсного проекта (имеется в виду проект МАРХИ) положено в основу для разработки комплексного проекта реконструкции Сухаревской площади с учетом воссоздания Сухаревой башни. Разработка проекта начата управлением „Моспроект-2“. После утверждения этого проекта может быть разработан локальный проект воссоздания Сухаревой башни».

Это заявление, хотя и не называло даже приблизительных сроков начала работ по воссозданию Сухаревой башни, но оставляло москвичам некоторую надежду когда-нибудь увидеть ее на Сухаревской площади.

Однако и это был всего лишь очередной обманный ход, предпринятый для успокоения общественного мнения.

В сентябре 2000 года Московское правительство приняло очередное — «окончательное» — решение о судьбе Сухаревой башни.

«Столичные власти, — сообщила газета „Вечерняя Москва“ 26 сентября 2000 года, — окончательно отклонили план восстановления Сухаревой башни в центре Москвы. Решающим аргументом для отказа от проекта стало то, что башня мешала бы бурному движению автотранспорта по Сухаревской площади.

Слухи о воссоздании ярчайшего памятника московского барокко XVII века, разрушенного в 1934 году, ходят уже на протяжении 10 лет, в том числе и среди профессионалов-архитекторов. В те времена, когда башня занимала исконное место, на Сухаревской площади (а площадь получила название именно от башни) был не оживленный перекресток, а крупнейший московский рынок. Сейчас же разрушать ради башни одну из главных магистралей города — проспект Мира — или восстанавливать здание в другом месте, где оно никогда не находилось, бессмысленно».

Между прочим, этим решением Московское правительство отметило 66-летие с сентября 1934 года — того сентября, когда вывезли с площади последние камни разрушенной башни, заасфальтировали место, где она находилась, а Каганович начал хлопоты по уничтожению самого ее названия из народной памяти.

В начале 1990-х годов, когда вся Москва обсуждала, надо или не надо восстанавливать снесенный в 1931 году храм Христа Спасителя, особенно трудно приходилось московскому архитектурному руководству. На всех встречах архитекторов с населением (тогда такие встречи проходили особенно часто) «население» обязательно спрашивало их мнение по этому вопросу. Идя однажды на такое собрание, один крупный архитектор сказал в сердцах: «Надо скорее построить на этом месте что-нибудь большое, чтобы и вопрос о храме Христа не возникал!»