Коллектив авторов - Блокадные нарративы

Гор Г. Неси меня, река // Литературный современник. 1938. № 7. С. 69.

Гор Г. Стихотворения 1942–1944 годов. М., 2012. С. 116. Далее, за исключением ранее не публиковавшегося текста «Мне Гоголь сказал по секрету…», стихотворения цитируются с указанием страницы по этому изданию.

Ср. заглавие сциентистской брошюры: Гор Г. Победители пространства и времени. Размышления писателя. Л., 1960.

Ср. заглавие и обобщающую метафору автобиографического очерка о литературно-художественном Ленинграде конца 1920-х годов: Гор Г. Замедление времени // Звезда. 1968. № 4. С. 174.

Гор Г. С . Ненецкий художник К. Панков. Л., 1968.

Эта традиционная «пространственная» метафора также находит соответствие во многих текстах обэриутов; ср., например, «Очевидец и крыса» Александра Введенского: «Маргарита отвори / мне окошко поскорей. / Маргарита говори / мне про рыб и про зверей. / Опустилась ночи тень, / всюду в мире свет потух…» Несмотря на то что документальных свидетельств знакомства Гора с произведениями Введенского, по-видимому, не сохранилось (в то время как некоторые тексты Хармса известны в списках Гора), количество подобных типологических совпадений с «блокадным» циклом достаточно велико.

Ср. заглавие автобиографического очерка 1970-х годов, вошедшего в сборник «Волшебная дорога» (1978), в котором последовательно называются и обсуждаются авторы, составившие, как уже неоднократно говорилось, основной круг литературных источников блокадного цикла: Гор Г. Картины // Он же. Волшебная дорога. Л., 1978. С. 57–109.

Критики соглашались на эту очевидную уловку до тех пор, пока на схожей фантазийной изобразительности Гор не попытался построить фрагменты повести о войне, блокаде и эвакуации («Дом на Моховой», 1945), что было уже очевидным нарушением консенсуса о тематизированном «своеобразии». См.: Эвентов И. «Дом на Моховой» Геннадия Гора // Ленинград. 1945. № 17/18, а также дальнейшую критику, связанную с постановлением Оргбюро ЦК от 16 августа 1946 года.

На них обращают особое внимание Андрей Битов и Олег Юрьев, обсуждая в 2000-х годах оба «возвращения» Геннадия Гора. Следует, однако, отметить, что прижизненная литературная репутация Гора сложилась благодаря «северной» прозе (после войны – фантастике), «городские» же рассказы и начала, и конца 1930-х годов оставались в тени (а критикой упоминались как «преодоленное» формалистическое прошлое, даже когда поздняя проза Гора стала тематически все больше приближаться к ним).

Гор Г. Чайник // Он же. Волшебная дорога. Л., 1978. С. 158.

В том же году в уже цитированной повести «Неси меня, река» встречается «зеркальный» вариант: «Падь кипит как чайник» – подобных соответствий во всем корпусе написанного Гором насчитываются десятки.

Гор Г. Пила // Он же. Большие пихтовые леса. Л., 1940. С. 154.

Гор Г. Горячий ручей // Он же. Синее озеро. Л., 1939. С. 136–137.

Ср.: «Блокадные стихи Гора и Зальцмана объединяет (и отличает от собственно обэриутских) не просто появление конкретного “я” / “мы” с его высказываемым переживанием, то есть использование принципиально нелирической обэриутской интонации “в лирических целях” <���…> Речь, в конечном итоге, идет о пафосе, о месте человека в мире, о допустимой громкости его голоса. <���…> И Гор с его уходом в мифологию кошмара, и – в особенности! – Зальцман <���…> могли, пока они находились в контексте обэриутской интонации, позволить себе любое бесстыдство личного выкрика <���…> Это очень важное обстоятельство: поэтика обэриутского круга в целом совершенно не была предназначена для высказывания “элементарных” человеческих чувств и ощущений и если высказывала их, то имела в виду совсем другие вещи» ( Юрьев О. Заполненное зияние – 3, или Солдат несозванной армии // Он же. Заполненные зияния. С. 73–74).

Гор Г. Факультет чудаков // Гор Г., Рахманов Л. Студенческие повести. М.; Л., 1931. С. 81–82.

Гор Г. Живопись. Л., 1933. С. 117.

Там же. С. 82.

Гор Г. Богач Тютька // Ленинград. 1940. № 15/16. С. 3.

Ср. в этом контексте использование стихов Гора в качестве эпиграфа в книге Ирины Сандомирской «Блокада в слове» и «расшифровку» этого жеста в рецензии Полины Барсковой: «Присутствие Гора в этой книге в качестве эмблематической фигуры совершенно естественно – во-первых, его поэзия <���…> является работой по воспроизведению того, как дистрофия влияет на язык <���…> Во-вторых, соотношения блокадного “эпизода” в творчестве и всей последующей творческой карьере Гора дают нам замечательно богатый материал для размышлений о возможностях лингвистической ассимиляции <���…> постобэриуты поняли, что выжить в терроре можно, только изменившись всерьез: каждый из них стал успешным советским функционером от искусства, упорно скрывая свои блокадные штудии от безжалостного надзора» ( Барскова П. «Я выстрел к безумью» // Colta.ru. 2013. 2 апреля (http://archives.colta.ru/docs/18360)). В контексте настоящей статьи представляется, что подобная «квалифицирующая» концептуализация, намеченная уже в цитированных критических работах Валерия Шубинского и Олега Юрьева, задает дистанцию между «официальным» и «неофициальным» творчеством, противоречащую – по крайней мере в случае Гора – реальному опыту «лингвистической ассимиляции».

В этой связи следует отметить, что Петер Урбан, впервые публикуя цикл Гора, дает ему подзаголовок, на сохранении которого настаивает Олег Юрьев, – собственно «Блокада». Оригинальные автографы Гора сохранились как разрозненные рукописи, лишь несколько из них объединены в одном из списков как «Стихотворения 1942 года». Обозначая цикл Гора как блокадный, мы не оспариваем сложившуюся интерпретацию, но, в соответствии с общей задачей настоящей работы, стремимся показать несводимость поля их источников к двум факторам: идее «наследования» обэриутам и непосредственному блокадному опыту автора.

Рукопись этого стихотворения была упущена при составлении машинописи, на которой основывались публикации 2002 и 2008 годов, и обнаружена уже после выхода издания 2012 года; здесь приводится впервые.

«Гоголевская» тема, например, схоже функционирует в уже цитированной повести «Неси меня река», где также описывается реализованная силой мысли «встреча» с культурным авторитетом (ср. встречи с Пушкиным, Дон Кихотом, Тассо, Рембрандтом, По в стихах Гора). В заметке, опубликованной после возвращения из эвакуации, Гор прямо комментирует этот эффект: «Даже самая простая прогулка до булочной сопряжена с близостью к смерти и близким знакомством с такими тайнами жизни, которые открывались раньше только людям гениальным, как Лев Толстой или Эдгар По» ( Гор Г. Дар одушевления // Звезда. 1944. № 7/8. С. 114).