Александр Севастьянов - Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Пример замечательно удачный, только вот его трактовка у меня совсем иная. Патологический русофоб с детства, Ленин на Х Съезде партии возложил на русский народ тяжкое принудительное, подневольное донорство, провозгласив нас ответственными за колонизаторскую политику царей, за «тюрьму народов», за «угнетённые меньшинства». Отныне за счёт русских людей должно было производиться материальное и культурное выравнивание русских областей и национальных окраин. Эта политика действовала весь период советской власти, а отчасти действует в России и до сих пор (например, в Чечне, Дагестане и др.). В итоге почти векового систематического ограбления в пользу его нерусских товарищей по империи, русский народ как ни один другой народ бывшего Советского Союза находится в упадке.

Надо признать, что Ленин и СССР лишь довели до логического предела тенденцию «позитивной дискриминации» (как говорят теперь в подобных случаях), существовавшую и в Российской империи, где русские были дискриминированы во многих отношениях.

Мы сыты по горло таким «сверхнационализмом», мы до последнего предела познали его губительную для нас, русских, суть, мы не хотим его, как не хотят чумы. Мы счастливы, что время империй для нас прошло и для какого-либо сверхнационализма больше нет ни социальной базы, ни морального оправдания. Подробнее об этом будет сказано в следующем параграфе.

А пока продолжим счёт «косякам» сверхнациональных смыслократов.

«Русский народ в союзе с русскими меньшинствами — честная формула России» (58). Так гласит подзаголовок к главе «Идеология сверхнационализма».

Может, эта формула и честная, да беспредельно глупая.

Что такое национальное меньшинство ? На это есть чёткий ответ.

Юридический статус и права национальных меньшинств сегодня регулируют два международно признанных документа:

1) Рамочная Конвенция о защите национальных меньшинств, принятая Комитетом Министров Совета Европы 10 ноября 1994 года, а также

2) Конвенция об обеспечении прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, принятая в рамках СНГ 21 октября 1994 года.

Как ни странно, первая вообще не даёт никакого определения самому предмету: что такое национальное меньшинство. А вторая определяет эту общность так: «лица, постоянно проживающие на территории одной из Договаривающихся Сторон и имеющие её гражданство, которые по своему этническому происхождению, языку, культуре, религии или традиции отличаются от основного населения Договаривающейся Стороны» (статья 1). Такова единственнаямеждународно признанная правовая норма. Если применить её к России, сразу же обнаружатся противоречия: ведь титульные национальности в большинстве республик РФ вовсе не составляют большинства «основного населения» (например, якуты, башкиры и др.), однако и назвать их национальным меньшинством в международно-правовом смысле, т. е. группой, требующей особой защиты, — невозможно. Или: как юридически определить массы мигрантов, не имеющих российского гражданства и не подпадающих под определение нацменьшинства? И т. д.

Как видно, недаром ни Конвенция СНГ, ни Рамочная Конвенция не являются документами прямого действия и не носят обязательного характера в силу своей слишком явной теоретической ущербности.

Между тем, на практике, в том числе в юридическом сообществе, сложилось гораздо более адекватное словоупотребление и понимание (оно, например, отражено в Конституции Украины). А именно: все народы, населяющие страну, кроме единственного государствообразующего, зачисляются в категорию либо национальных меньшинств, либо коренных народов — в зависимости от всего лишь одного, но очень существенного признака. У коренных народов, какова бы ни была их численность, нет своей суверенной государственности вне страны проживания . А у национальных меньшинств, пусть они даже исчисляются миллионами или являются мигрантами, такая государственность есть . Поэтому, к примеру, многочисленные азербайджанцы России (безразлично, граждане или неграждане) — национальное меньшинство, но не коренной народ. А алеуты — коренной народ, хоть и малочисленный, но не национальное меньшинство.

Таким образом, использованное в РД выражение «русские меньшинства» — есть по смыслу не что иное, как сапоги всмятку, полная чушь и ересь со всех точек зрения. Меньшинства, то есть проживающие в России диаспоры народов, имеющих свою государственность вне России, не могут быть русскими по определению.

Между тем, доктринёры-смыслократы настаивают: «Мы должны говорить не “татары-россияне”, “коми-россияне” и т. д., но “русские татары”, “русские коми”, “русские евреи” и т. д. В былые времена прилагательные “российский” и “русский” были абсолютными синонимами. Поскольку ситуация изменилась, нужно обратиться к более чёткому исконному прилагательному “русский”, а прилагательной “российский” употреблять значительно реже. Ведь те же “татары”, если называть их “россиянами”, не становятся от этого ни ближе к русским, ни ближе к себе. Называясь же “русскими татарами”, они почувствуют себя более значимыми и в своей принадлежности к России, народу и государству в целом, и в принадлежности к своему этносу» (61–62).

Ну, для начала я бы спросил татар, коми, евреев и др., хотят ли они сами называться подобным образом. Да не одного-двоих прикормленных представителей, а на уровне если не референдума, то максимально репрезентативной выборки. Уверен, результаты опроса сильно огорчат и разочаруют наших замечтавшихся смыслократов. В наши дни повсеместно на национальных окраинах идёт, если можно так выразиться, «разрусение», когда полукровки, вчера ещё гордившиеся русскими корнями, сегодня подчёркивают свою национальную идентичность, предпочитая помалкивать о русской составляющей своей крови. В условиях, когда тенденция к становлению этнократий ярко проявилась по всему периметру российских границ не только вовне, но и внутри них, в так называемых национально-территориальных образованиях, процесс активного размежевания со всякой «русскостью», отторжения её принял активный, целенаправленный и необратимый характер. То, что мы наблюдаем в макромире — например, на Украине, в Казахстане, в Прибалтике и т. д., существует и в микромире: в Якутии, Осетии, Башкирии, Дагестане, Адыгее и т. д., где местами и порой «разрусение» доходит едва ли не до этноцида русских. Не говоря уж о Туве, Чечне и Ингушетии, где русских уже практически вовсе ликвидировали, от каковых территорий, несущих нам серьёзнейшую этнополитическую угрозу, следовало бы немедленно избавиться.

Ещё не так давно наши заклятые «не друзья» носились с идеей перевести всех русских в «россияне». Довольно скоро стало ясно, что русские, оскорблённые таким подходом, упёрлись и не захотели терять природную идентичность. Теперь смыслократы ударились в другую, столь же нелепую, крайность: всех россиян (нерусских жителей России) они возмечтали перевести в русские. В том и в другом случае, как понимает читатель, с настоящими русскими было бы покончено, они растворились бы в вавилонском всесмешении. (Так во Франции получившие гражданство арабы и негры вовсе не становятся французами, зато французы заметно теряют национальное лицо, «замазываясь» чужеродным колоритом в языке, быту, культуре, уступая цветным пришельцам церковь, кухню и семью.)