Михаил Хлюстов - Ученые досуги Наф-Нафа

Приведенная выше теория «стресс-фактора» — только концептуальный подход к разработке фундаментальных гипотез, не укладывающийся в парадигму развития современной медицины.

Застой охватил всю фундаментальную медицинскую науку. Признав, что «медицина бессильна», пришлось бы адекватно сокращать затраты. Вот тогда то и появился проект «геном человека», на расшифровку которого понадобилось два десятилетия и десятки миллиардов долларов. На вопрос: «геном какого конкретно человека?» наука до сих пор не может ответить. «Человека вообще» не существует, хотя отличия геномов негра и эскимоса не превышают десятых долей процента ко всей содержащейся в геноме информации.

Знание последовательности цепочки ДНК поставило больше вопросов, чем дало ответов. Девять десятых генома оказалось заполнено «балластом» с точки зрения современной науки, «ни на что не влияющими связями». Не в силах объяснить назначение «баласта» наука просто выбросила его за борт исследований, словно забыла про «венец творения» эволюции — сложнейший организм в котором нет ничего или почти ничего лишнего.

«Действующая» десятая часть тоже оказалась загадочной. Если можно выявить какая часть генетического кода за что отвечает, то просчитать последствия замены невозможно, поскольку практически нет такой связи, которая не отвечала бы сразу за несколько функций организма. Выяснилось, что если убрать связь ДНК, отвечающий за механизм старения, то вскоре включается другой ген, ранее отвечавший за выработку ферментов не связанных со старением. Если убрать и его, то через определенное время «старить» организм начнет третий «весьма безобидный» ген.

Человек «придумал» в сложных механизмах многоканальные системы управления, страхующие от аварий — основная, дублирующая, аварийная. На самом деле воспроизвел архетип Матери-Природы оставившей 90 % «баласта», который неизвестно как себя поведет в случае экспериментов. Сочетаемость разных частей кода, их взаимосвязи для современных генетиков полнейшая terra incognita [258]. По уверениям самых авторитетных специалистов для расчета этих взаимосвязей необходим компьютер, который появится только к 2030 году, учитывая, что мощность компьютеров удваивается каждые 2 года. Проект растянутый на полвека очень напоминает по затратности и результативности проект «термояда» тоже справившего полувековой юбилей [259].

Сегодня критиковать проект «геном человека» считается ересью, особенно после появления овечки Долли. Единственное табу, наложенное обществом — клонирование человека. Его легко обойти экспериментируя с несформированными эмбрионами полученными при абортах или со «стволовыми клетками». Генная медицина раздает щедрые обещания излечить все ныне неизлечимые недуги в первую очередь рак и СПИД.

Парадоксально, но дело здесь уже не столько в самой медицине как в Системе, сколько в самом Человеке. Начиная со времен доисторических, как только просто влечение и борьба за самок стала совмещаться с разумным выбором партнера, наступила фаза социально-генетического отбора, в дальнейшем только усложнявшегося. Социально-генетический подбор партнеров знал войны, институты брака, семьи, промискуитета и проституции, кастового, классового, социального, религиозного, национального разделения, возникающие в результате этих разделений контакты и конфликты, борьбу рас, народов, биотипов, социальных групп за доминирование. Вопрос «кому от кого зачинать» (смешения генетических линий) и «какой род пресечь» (обрыв генетических линий) часто разрешался насилием и войнами, доходил до геноцида. В конце концов поголовное истребление сексуальных соперников оказалось не единственным методом, нашлись и более «мягкие». Например, заключение преступника в тюрьму на определенный срок до недавнего времени означало автоматическое ограничение его возможности размножения. Тюрьмами можно назвать сумасшедшие дома и иные принудительные лечебницы, социальные и прочие ниши, запреты, табу, убеждения и предубеждения.

Сегодня вопрос межэтнических контактов решается за счет миграций и массового туризма, международных браков, но это все равно социальный отбор. Длительный и многотрудный.

К началу ХХ века обозначилась гипотетическая возможность превратить социально-генетический отбор в просто генетический. Начиналось все довольно безобидно и поначалу давало плодотворные результаты. Поскольку проводилась не на человеке, а на «кроликах» (в кавычках и без).

Научная селекция, скрещивание и опыление позволило вывести высокопродуктивные сорта злаков и фруктов, породы скота. Эффективность сельского хозяйства поднялась многократно, приведя даже к «зеленой революции» избавившей от ежегодных миллионных голодных смертей столь перенаселенные Индию и Китай. У генетики множество неоспоримых заслуг перед человечеством.

Однако именно заслуги страшат боязливую половину человечества. Страх перед хтоническими силами природы и перед собственным незнанием. Незнанием современной хвастливой наукой этих сил. Что эксперименты с пересадкой генов животных растениям приведут к появлению новых монструозных видов. Что «пища Франкенштейна» начнет отравлять и убивать. Что появятся непредсказуемые мутации (а они наверняка появятся) измененных организмов. Что выведенные жизнестойкие породы скрестятся с дикими — жди нашествия неискоренимых сорняков и не убиваемых химией вредителей.

Уже отмечены подобные случаи: например отравление в Японии людей мясом коров, откармливаемых модифицированной люцерной и соей. По идее токсичные гены предназначенные сельхозвредителям должны были уничтожаться еще в желудках коров.

Страшит страх неизвестности? Страх перед obscura reperta [260]. По праву. Может это действительно предчувствие очередной рукотворной катастрофы? Ведь катастрофа непременно случиться. Логика любого построения «рая на Земле» такова что последствия хоть непредсказуемы, но в первом приближении всегда трагичны. И лишь дальний эффект кое-как может оправдать средства. Череда ошибок и недочетов проекта очередного «города Солнца» накапливаются и в конце концов сливаются в отрицающую проделанный скачок катастрофу, призванную восстановить нарушенный баланс. Вопрос только насколько бедствие окажется страшно, сколь фатально? Сейчас предсказать последствия «генетической революции» не могут даже фантасты, хоть логика ясна.

Индустрия «модификационной» генетики одни из самых быстроразвивающихся бизнесов где в отличие от традиционных отраслей только складываются картельная этика. Поэтому тенденция свободной конкуренции пока превалирует над тенденцией сговора. Фирмы-лаборатории клонирования стремятся захватить свободные ниши, обогнав потенциальных конкурентов. Говорить о «контроле разума» над стихией рынка просто смешно. А это основной фактор сдерживания, на который уповают сторонники генных модификаций природы.