Михаил Хлюстов - Ученые досуги Наф-Нафа

Одна и та же территория одновременно является владением сотен и тысяч разнообразных насекомых, птиц, пресмыкающихся, травоядных, хищников. Всякое вторжение вызывает пристальное внимание к нарушителю границ. Где-то заверещит сорока, вспорхнет стайка пичуг, встрепенуться зайцы, издалека вас начнут «провожать» невидимые вам хищные звери. Дикая природа будет следить тысячами ушей и глаз за беспечным туристом мурлыкающим себе под нос песенки о манящей романтике далей.

Всякое животное обладает чувством дистанции обычно соответствующее расстоянию прямой угрозы, при нарушении которой зверь затаивается или бросается наутек или атакует. Атаковать может кто угодно если приближаешься к гнезду, к потомству, потревожишь брачные игры или даешь почувствовать в тебе лакомый кусок. И в этот мир вторгается человек переступая десятки границ.

Еще одна давняя банальность: как мог выжить человек, не имея крепких когтей, клыков, меховой шкуры, силы медведя, быстрых ног оленя, лосиных рогов? В зависимости от умонастроений эпохи всякий раз отвечали по-разному но в едином ключе: «благодаря Разуму, благодаря промыслу Божьему, благодаря изготовлению замены шкурам и клыкам в виде одежды и оружия». Мало кому приходило в голову что нужна решимость одиночки сделать шаг Наружу, чувство авантюризма, отвага наконец. И еще нечто, что вытолкнуло бы человека из стаи подобной стае шимпанзе в Дикою Природу ad bestias [145] (лат.) «к зверям" . Человеку свойственно бояться больше всего себе подобного. Правильно делает поскольку страшнее человека зверя нет. Природа еще не придумала.

«Из семьи» человек ушел тогда, когда в стаде его ждала неминуемая смерть, а в Природе оставалась пусть небольшая надежда выжить. Изгнанника не обязательно должны были убить, просто окружить стеной отчуждения, перестать делиться едой. Человек вышел на Природу… пожрать, встав на узкую тропу индивидуализма, приведшую его на широкий тракт цивилизации в лабиринт города.

Человек животное общественное (вот банальность так банальность!!!). Изначально — стадное животное. Племена, обнаруженные в глубине джунглей Новой Гвинеи лишенные общения с соседями сотни лет, пребывают в социальном состоянии которое можно назвать скорей стаей, чем племенем. Чтобы выйти на Природу в одиночку человеку надо сделать очень большой шаг.

Еще одно заблуждение. Де, у человека нехитрый выбор общения с Природой: или приспособиться к среде или приспособить ее под себя. Выбор гораздо шире. Человек может сняться с одного места и приискать себе климат, флору и фауну более подходящие. Может искать все всю жизнь, жизнь нескольких поколений, пока не обнаружит что превратился в кочевника. Есть еще варианты весьма редкие, когда природа вживается в человека а он в нее. Как айны. Natura non nisi parendo vincitur [146] (лат.) природу побеждают только повинуясь ей . Человечество изобрело десятки, если ни сотни подходов общения с природой, успешных и не очень с точки зрения стратегии выживания. Вживания в конкретные условия, «врастания в почву».

«На конкретной почве растут только определенные злаки (читай: растения)». Что тоже не совсем так. Иначе картошка, паприка и кукуруза не прижились бы в Европе, соя — в Америке. Растения очень быстро становятся почвой, как становится почвой все живущее на ней. Все живущее, все взрастающее на земле приспосабливается к ней. Иного выхода нет. Но и все живое, пока не издохло пытается взять от окружения все возможное, оно же необходимое. Поскольку живое. Человек коренным образом ничем не отличается от среды. Биоценоз.

«Почва» на взгляд тех же «почвенников» — ареал обитания, «жизненное пространство». «Климат, рельеф, границы. Автохтонность, аборигенность». Но когда начинается «самость»? Где есть место на Земле где нет заимствований? Перелетные птицы приносят на лапах своих икринки из водоемов за тысячи миль, а в желудках — экзотические семена, с пометом падающие где придется. Ветры из далеких пустынь переносят через Атлантику не только песчаную пыль создавая прекрасные пляжи на Багамах, но и множество разнообразной пыльцы, не говоря о бактериях. По водам мирового океана дрейфуют кокосовые и сейшельские орехи и нет практически ни одного островка в Теплых Морях кроме нескольких абсолютно безжизненных скал, где не тянулись бы к солнцу стройные пальмы. Если столь удивительные примеры перемещений демонстрируют растения, что говорить о более сложных организмах, таких как человек.

На каком уровне происходит адаптация? Когда и как пришлый человек полностью становится частью окружающей его местности. Статическая картина все прекрасно описывает, но ничего не объясняет. Уровень генетики? Культуры? Языка? Картины мира? Сколько надо времени на приспособление?

Чтобы полностью адаптироваться к конкретной климатической среде людям необходимо всего четыре поколения. Это в крайнем случае столетие. Вот только из десяти тысяч поселенных в тундре негров в первом поколении выживет не более десятка. И только их праправнуки перестанут мерзнуть. Похожая трансформация произойдет с чукчами в джунглях, но лучше избегать таких экспериментов с великим переселением народов в сталинском стиле.

Как показала история при переселении в тундру и джунгли лучше всего выживает люди белой расы. Принимая этот многократно подтвержденный факт следует отбросить всякие расовые и национальные предрассудки состоящие не только и не столько в утверждении врожденного превосходства человека одной расы над другой, сколько в действии обратном.

Высшим проявлением расизма есть признание всех рас совершенно одинаковыми во всем. Это же противоречит очевидному! Иезуитский выверт — сознательное не упоминание о расовом делении называют «политкорректностью» словно пол, раса, нация есть политическая партия, порок, словно надо стесняться своих отличительных признаков. Политкорректность более всего унижает расы, обесценивает плоды их тысячелетнего развития. Каждая раса, каждый народ приспособлены к своим природным и климатическим условиям, к инородному и социальному окружению, которое тоже можно считать формой «природных условий» — тоже живая среда. В этом их сильная сторона, здесь с ними мало кто может соперничать. Аборигены славны качествами, выдвинутыми вперед в процессе эволюции их расы или народа на данном месте за истекший исторический срок «выше» всех остальных. Разумеется, к другим условиям они приспособлены хуже, а то и вовсе негодны если брать полярные случаи. То есть «ниже».

Белый человек вырос в «средних условиях»: или условиях средних широт и «среднего» климата — от умеренного морского до умеренно континентального. Имеет больший чем иные расы потенциал приспособления. Слишком суровые условия (пустыня, тундра, джунгли, высокогорье) проводили слишком жесткую селекцию, создавая узконаправленные подвиды.