Ирина Паперно - «Кто, что я» Толстой в своих дневниках

[37] Все цитаты из «Несколько слов по поводу книги „Война и мир"» (1867-1868) (16: 7-16).

[38] См.: Шкловский В. Лев Толстой. С. 292.

[39] О разных типах ложных исторических повествований в «Войне и мире» писал Морсон: Morson G. S. Hidden in Plain View: Narrative and Creative Potentials in War and Peace. Stanford: Stanford University Press, 1987.

[40] О том, как Толстой читал Руссо, подробно рассказано в: Полосина А. Н. Французские книги XVIII века яснополянской библиотеки - как источник творчества Л. Н. Толстого. М.: Институт мировой литературы им. А. М. Горького, 2008. С. 83-169. На связь ранних дневников с Руссо впервые указал Эйхенбаум: см. сноску 3 на с. 28 настоящей книги.

[41] Из разговора Толстого с французским посетителем Полем Буайе в 1901 году; цит. по комментарию к 90-томному собранию (впервые опубликовано в газете Le Temps. 1901. 28 Aout).

[42] Об исследованиях связей между Толстым и Стерном см. сноску 3 на с. 28 настоящей книги.

[43] Об использовании Толстым Бенджамина Франклина писали Эйхенбаум в книге «Молодой Толстой» (см. Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой: Исследования. Статьи. С. 83) и Шкловский (см. Шкловский В. Лев Толстой. С. 73). Исследователи считают, что Толстой узнал о Франклине из популярного русского романа Д. Н. Бегичева «Семейство Холмских» (1832), герой которого прибегает к франклиновскому методу в целях самосовершенствования, что подробно описано в главе 12. Много позже, в 1891 году, Толстой упомянул этот роман (наряду с «Исповедью» Руссо и «Сентиментальным путешествием» Стерна) среди книг, которые произвели на него огромное впечатление в ранней юности, между четырнадцатью и двадцатью годами (66: 67). Любопытно, что в дневнике Толстого фигурирует его приятель Бегичев, имя которого он упоминает на тех же страницах, что и свой франклиновский журнал (46: 48-49). Согласно недавней биографии Толстого, это племянник автора романа «Семейство Холмских». См.: Зверев А., Туниманов В. Лев Толстой. М.: Молодая гвардия, 2006. С. 58. О Толстом и Франклине см. также: Алексеева Г. В. Американские диалоги Льва Толстого. Тула, 2001. С. 27-32.

[44] Об этом см.: Weintraub K. J. The Value of the Individual: Self and Circumstance in Autobiography. Chicago: The University of Chicago Press, 1978. Р. 230-231, 251-256, 299-301, 320-321. Вейнтрауб называет Франклина «пуританской личностью без пуританских мотиваций и целей» (Р. 251), а также пишет об «Исповеди» Руссо как попытке секуляризовать идею Августина (в его «Исповеди») о взаимоотношениях между своей душой и бесконечностью Бога (Р. 300).

[45] Mason J. A Treatise on Self-Knowledge. London: R. Reynolds and C. Baldwyn and Co, 1818. Экземпляр в библиотеке Толстого содержит отметки читателя, но неясно, кому именно они принадлежат. Указано в: Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне. Т. 3. Тула, 1999. № 2184.

[46] Василий Жуковский (род. 1783) спрашивал себя в дневниках 1804-1806 годов: «Каков я? Что во мне хорошего? Что худого? <...> Что можно приобресть и как? Что должно исправить и как? <...>». Обсуждению этих вопросов он уделял много места в своем журнале, где помещалось также расписание занятий на день. Однако сходство с дневниками молодого Толстого этими чертами и ограничивается. Так, Жуковского не интересовала проблема времени и повествования, которая занимала Толстого. О дневниках Жуковского писала Лидия Гинзбург, которая указывает как возможный источник такого метода самоанализа трактат Иоанна Масона «Познание самого себя» ( Гинзбург Л. О психологической прозе. Л.: Худ. лит., 1977. С. 39-45). Я. С. Янушкевич (в научном издании дневников Жуковского) также упоминает Масона и пишет о влиянии Франклина на Жуковского в: Янушкевич Я. С. Дневники В. А. Жуковского как литературный памятник // Полное собрание сочинений и писем В. А. Жуковского: В 20 т. Т. 13. М.: Языки славянских культур, 1999). Янушкевич (вслед за Гинзбург) полагает, что Иоанн Масон (и Франклин) попал к русскому читетелю через посредство среды русских масонов в конце XVII - начале XIX века. Некоторые исследователи называют также Иоанна Масона и его трактат масонским текстом. (Мне не удалось найти подтверждения, что это масонский трактат.)

[47] Исследователи Толстого, начиная с Эйхенбаума («Молодой Толстой»), писали, что в юности Толстой сознательно следовал за авторами XVIII века, отвергая как своих непосредственных предшественников, романтиков, так и современников. (Может быть, на его выбор оказал влияние и состав яснополянской библиотеки, собранной его дедом и отцом и полной книг XVIII века.) Георгий Флоровский писал о том, что для молодого Толстого важен был сентиментализм как религиозно-психологическое движение (о дневниках молодого Толстого он замечает, что «точно писал их кто-то из сверстников Жуковского»). Как пример такого сентиментализма Флоровский называет «Ночные размышения» Юнга, а также пиетистов, которые оказали влияние также на Гете и Руссо. Руссо он называет «обмирщенным пиетистом». «Это было пробуждение сердца, открытие внутреннего мира, открытие душевной глубины в повседневной, домашней, семейной жизни. И книги сентиментальных писателей получали смысл религиозного благовестия» (Флоровский Г. В. У истоков [1936] // Лев Толстой: Pro et contra. С. 678).

[48] Mason J. A Treatise on Self-Knowledge. Р. 4-7, 200-201.

[49] Такой подход к ранним дневникам Толстого преобладает у Эйхенбаума в книгах «Молодой Толстой» (1922) и «Лев Толстой. Пятидесятые годы» (1928) (см. Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой: Исследования. Статьи. С. 162. См. также c. 85, 95-96, 166). Шкловский также видел в дневниках молодого Толстого прообраз его будущей прозы. Об «Истории вчерашнего дня» Шкловский сказал: «Если бы Толстой дописал свою вещь, то перед нами получилась бы книга, какую писал Джойс через много десятилетий после. Толстой готовил черновик, содержащий анализ части сознания» (Шкловский В. «История вчерашнего дня» в общем ходе трудовых дней писателя Толстого. С. 421. Об этом также: Он же. Лев Толстой. С. 73-84).

[50] Формула «диалектика души» восходит к рецензии Н. Г. Чернышевского на «Детство», «Отрочество» и «Военные рассказы графа Л. Н. Толстого» в 1856 году; см. об этом: Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой: Исследования. Статьи. С. 112-113.

[51] Среди исследований, посвященных дневникам Толстого, следует особо упомянуть неопубликованную диссертацию: Gurley R. E. The Diaries of Leo Tolstoy: Their Literariness and Their Relationships to his Literarture. University of Pennsylvania, 1979 (акцент здесь делается на их литературности). Морсон сделал замечания о своебразной ситуации поздних дневников Толстого как коммуникативного акта (Morson G. S. Hidden in Plain View. Р. 29-32).

[52] Ср. наблюдения Поля Рикера о повествовательной структуре психоаналитических интервью: «А history that would remain inconsistent, incoherent, or incomplete would clearly resemble what we know of the course of life in ordinary experience» ( Ricoeur P. The Question of Proof in Freud's Psychoanalytic Writings // Journal of the American Psychoanalytic Association. 1977. № 25, 4. Р. 862).

[53] Идея «перехода» от дневника и «Истории вчерашнего дня» к литературе принадлежит Борису Эйхенбауму: Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой: Исследования. Статьи. СПб., 2009. С. 102-113, 167-176, 189-200. Шкловский в своей биографии Толстого следует за Эйхенбаумом: Шкловский В. Лев Толстой. 2-е изд. М.: Молодая гвардия, 1967. С. 73-122, 136-144.