Владимир Колесов - Древняя Русь: наследие в слове. Бытие и быт

Однако семантическая «специализация» всех трех слов сохраняет исходный их первообраз. Становясь гиперонимами, они еще не осуществились в общем для всех них смысле; еще нет слова, которое объединило бы их по основному значению каждого в инварианте этического содержания. Этические нормы складываются в полярном мире «Добро-Зло», но ментальность направлена все-таки словом.

Таким словом, организующим семантическое пространство категории «обман», становится слово обманъ, инвариант смысла теперь явлен: ‘хитростью или лукавством обмануть’.

Все главные имена в наличии, и мы можем сравнить их друг с другом.

Хитръ — лука — льсть — это имена существительные, производные от которых с самого начала обозначают вещные качества уже готовых понятий о деле, о мысли или о слове, которые уводят в сторону от реального и природного.

Совсем иначе обстоит дело со словом обманъ. Оно образовано от глагола об-ман-ити, причем исходной формой этого глагола была другая: о-ман-ити ‘заманить, завлечь’. Приставка об- вместо о- появляется лишь в конце XVII в., как бы уточняя исчезающий образный смысл самих глагольных корней, которые стали использоваться метафорически в значении ‘обмануть’: обойти, объехать, объегорить и прочие. Но сначала глагол оманити выделил существительное оманъ.

Глагол в значении ‘хитро обмануть’ известен с конца XV в. Удивительно, но приходится заметить: раньше всего и в большом количестве такое словоупотребление характерно для документов, которые называются «Крымские дела», — документов, связанных с действиями крымских татар. «И будеть такъ, князь Александръ, насъ о м а н я, не на дружбу лицемъ ударилъ» (СлРЯ, 12, с. 91, 1489 г.). Еще не совсем ясно: обманул или просто заманил в западню. Даже в XVII в. в сказке сохраняется исконное значение слова: «И тот Ёрш, выходя на устья, да обмановает болшую рыбу в невод, а сам вывернитца» (там же). Первые употребления слова в значении ‘обманывать’ вполне определенно указывают на торговые операции, поскольку именно «купцы... оманываютъ простых (простодушных) людей», — сообщает «Травник» 1534 г. (там же, с. 93). С новой приставкой об- тот же смысл слова известен с XVII в.: «И я чаялъ — меня обманываютъ; ужасеся духъ мой во мнѣ» (Аввакум, 1673 г.; СлРЯ, 12, с. 93).

Развитие значений у производных слов исходит из представления о хитрости и лукавстве. В Грамоте 1557 г. сказано, что «дети боярские поиманы оманомъ на Норове (Нарве)», а в «Повести о прихожении Стефана Батория на Псков» определенно говорится о обмане как некоей технической «хитрости». Здесь описывается положение, в которое попал князь Шуйский, получив ларец «от королевского дворенина, от Гансумелера», бесчестного и коварного немца в войске Батория. «Ларец же тот почаяв, яко с Оманомему быти, и повелеша добыти токовых мастеров, которыя ларцы отпирают», — и тогда оказалось, что подозрения о воинской хитрости верны; в ларце обрели «24 самопалы занаряжены на всѣ четыре стороны, на вѣрхъ же их всыпано с пуд зелья (пороха), заводным же замкам ременем приведеным к личинки (пластинка с отверстием для ключа внутреннего замка) ларца, за него же токмо принятися, заведеным же самопальным замком огненым всѣм отпад — огнем запалитися. Таково бѣяше канцлѣрово умышление сицево и сподручных ему лукавый совѣт» (Пов. прихожд., 474).

В средневековых источниках такие слова употребляются редко, зато в них сразу видно образное наполнение недавно возникшего слова: тут и хитрость, тут и лукавство, тут и лесть (в грамоте, которая приложена к сомнительным дарам). И теперь точно можно сказать, что самое общее по смыслу слово данного семантического ряда — оманъ — является в середине XVI в. как обозначение действий, связанных одновременно с лестью, хитростью и лукавством и направленных на достижение конкретных неблаговидных результатов.

Выбор же корня определялся его смыслом. Сопоставления с родственными языками, в том числе с древними арийскими, показывает, что исходный смысл корня — ‘волшебная сила, иллюзия действительности’. Древнейшие тексты сохранили выражения вроде церковнославянского «намануся ему» в соответствии с греч. εδοξεν αυτω от глагола δοκέω ‘казаться, представляться’, т. е. ему как бы померещилось (Фасмер, 3, с. 103). Литовское заимствование из славянского monyti ‘колдовать’ и другое производное от славянского глагола, слово мана ‘искушение, приманка’, выдают исходный смысл корня — это колдовская сила волшебной иллюзии, которая влечет к себе надеждой и несбыточными мечтаниями. Мечтами, от которых одна маята — и это слово восходит к арийскому тāуā и к славянскому манити — маятися.

Только в середине XVIII в. слово обман стало основным обозначением данной категории этических оценок. Обобщив частные виды обманов — лесть, лукавство и хитрость, — новое слово, в свою очередь, породило целую цепочку экспрессивных заменителей, образных выражений, свойственных только просторечию или разговорной речи. «Словарь синонимов русского языка» (II, с. 11) перечисляет до полусотни таких слов, и все они — глаголы, от которых в бытовой речи имена существительные не образуются. Это провести, обойти, обвести, объехать и т. д. По происхождению и внутреннему своему смыслу они определенно делятся на три группы.

В первую входят глаголы с переносным значением ‘очень хитро, ловко обмануть’. Все они исконно славянские и все имеют значение ‘обойти стороной’, ‘окружить’, ‘проскочить мимо’. Однако у каждого из них кроме того было и еще какое-то косвенное значение, которое до определенного времени не казалось важным. У глагола обойти это — ‘обличить’, у глагола объѣхати — ‘опередить’, у глагола обставити — ‘обложить (условиями)’, у глагола провести — ‘предусмотреть’, у глагола оплести — ‘обнести (словом)’ и т. д. Чувствуется не уловимая в отдельных словоупотреблениях смысловая связь все с теми же словами лесть, лукавство, хитрость, которые сосредоточивали внимание на обмане словом, мыслью или делом.

Естественно, что подобные смысловые обертоны, отклонявшиеся от выражения конкретно физических действий, движения не в ту сторону, по аналогии и под влиянием с глаголом о-ман-ити стали развивать метафорическое значение ‘обманывать’. Так как исконной формой является глагол о-ман-ити, то и переносные значения появлялись сначала у глаголов с приставкой о-. Развитие образа в новое значение слова можно видеть на примере глагола оплести. Прямое значение этого глагола — ‘окружить плетнем, обнести’; значение ‘обмануть’ известно с XVII в., в одном из житийных текстов говорится, что «врагъ своимъ мечтаниемъ оплете мя» (СлРЯ, 13, с. 22). Но и это еще не значит, что дьявол («врагъ») обманывает благочестивого подвижника. Глагол оплетатися значит ‘подпадать под власть кого-то или чего- то’. В этом же словаре приведены цитаты из древнерусских текстов начиная с XII в. («Пандекты Никона»), а в них еще заметно образное значение, не получившее нового смысла: «оплѣтатися вещьмижитийскыми» — «житийскими лихими рѣчьмиоплетатися» — а также «сластьми и похотми» (там же). Все та же градация возможных проявлений колдовской силы вещей, слов или мыслей (желаний, «похотми»).